Елена Арсеньева - Школа гетер

— Да как ты смеешь?! — взревел, багровея, Демосфен. — Ты достойна того, чтобы я плюнул тебе в лицо! Изуродовал его пощечинами!

Лаис поспешно прикрылась краем покрывала, а Дарей тяжелым голосом проговорил, хватая Демосфена за руку, которая уже тянулась к девушке:

— Может быть, ты и знаменитый краснословец, но лучше бы тебе хотя бы на время заткнуться, пока я не вбил тебе в рот вот этот кляп! — И он подсунул к самому лицу Демосфена внушительный кулак. — Держись подальше от моей жены, понял?

— Да вы посмотрите на этого болвана, граждане афинские! — возопил Демосфен, озираясь по сторонам, словно его окружала толпа слушателей. — Неужели ты не знал о прошлом своей женушки? Сколько пар рогов она тебе наставила и еще наставит?! Шлюха всегда остается шлюхой, даже если зовется замужней женщиной!

— А ну пошел вон! — взревел Дарей, направляя своего коня на Демосфена. Тот шарахнулся в сторону, а потом, подобрав полы одежды, бросился наутек и скрылся в какой-то улице.

— Что мы наделали! — схватился за голову Фаний. — Что наделали! Мы обидели гордость Афин! Стыд и позор на мою голову!

— Да подожди стенать! — раздраженно махнул на него рукой Дарей. — Сейчас есть дела поважней! Лаис, скажи… — Голос его вдруг задрожал, и Лаис, взглянув на него, увидела на его глазах слезы.

— Дарей… — пробормотала она изумленно. — Что с тобой?!

Он ничего не говорил, отводил глаза и весь дрожал, и вид у него был такой несчастный, что Лаис сама чуть не заплакала.

Но что могло вдруг произойти с Дареем?..

И вдруг она поняла — что!

Его потрясли слова Демосфена о том, что шлюха остается шлюхой… Он влюблен в Нофаро, мечтает жениться на ней, однако сейчас он не может не думать о том, сколько пар рогов оставит она на его голове.

Лаис проворно соскользнула с осла, подбежала к Дарею, сидящему верхом, и схватилась за его ногу:

— Ты не должен думать о Нофаро ничего плохого! Она никогда не обманет тебя! Никогда! Ты же знаешь, ее продали в храм по воле отца. У нее нет никакой склонности к распутству! На матиомах по танцам, где нас обучают соблазнительным движениям, она занимается хуже всех! Зато на матиомах поварского мастерства, шитья и вышивания и ухода за цветами превосходит всех. Она будет верной женой, она будет прекрасной женой!

Она моляще смотрела снизу вверх на стражника, но по его лицу понимала, что ее слова не достигают цели.

— Может быть, — пробормотал Дарей. — Очень может быть, что ты права, Лаис. Но знаешь, теперь я не могу не думать о том, сколько мужчин владели ею до меня. И мне будет казаться, что она постоянно ищет разнообразия и мечтает о ком-то другом! Я… Я не смогу! Раньше я не подозревал, что так ревнив, но этот проклятый болтун словно шкуру с моего тела сорвал, у меня все болит, во мне словно зверь родился, который рычит и плачет в одно и то же время!

— Прекрати ныть! — вдруг вскричал Фаний.

Он тоже соскочил с осла и подбежал к всаднику. Оттолкнул Лаис и вцепился в ту же ногу Дарея, которую только что теребила она:

— Ты слаб и малодушен! В твоем могучем теле великана живет человек размером с кулак! Прекрасная девушка Нофаро доверила тебе свое сердце, а ты готов бросить ее из-за того, чего она еще даже не совершила! И, может быть, никогда не совершит! Я готов поклясться, что не совершит! Она не шлюха и не будет тебе изменять! Просто ты не любишь ее. А я… — Он громко всхлипнул. — А я так люблю Алфию, что готов простить ее за измену, за то, что она хотела убежать с этим подлым красивым мальчишкой. Я готов простить все… Только бы она была жива! Понимаешь?!

И он дернул Дарея за ногу с такой силой, что чуть не стащил его с коня.

— Далась вам моя правая нога! — заорал возмущенный всадник, отпихивая Фания. — Почему бы кому-то из вас для разнообразия не подергать меня за левую?!

Лаис не знала, смеяться или плакать. И вдруг ее осенило.

— Послушай, Дарей! — решительно сказала она. — Тебе не о чем волноваться! Нофаро, она… Она еще девственница! Понял? Отец продал ее в школу, но никто не успел развязать ее пояс! И если ты хочешь верную жену, ты должен поспешить забрать ее из храма. Ведь скоро у нас начнутся матиомы по владению мышцами лона, и тогда ей волей-неволей придется совокупиться с мужчиной!

У Дарея был такой вид, словно Зевс-громовержец решил испытать на нем одну из своих молний — и достиг цели, пригвоздив к земле стражника вместе с конем. Выражение невероятного восторга разливалось по его лицу, он даже прослезился от счастья!

«Лимонный сок с медом, яичный белок, — лихорадочно вспоминала Лаис советы Кириллы по «восстановлению девственности». — Нет, яичный белок с медом, а лимонный сок сам по себе… Ладно, у меня еще будет время вспомнить, сейчас не до того!»

— Что же мы тут стоим?! — вскричала она, спохватившись. — Ведь Демосфен сказал, что сейчас все афиняне смотрят творение Апеллеса! Наверняка и Орестес тоже там. Значит, самое время незаметно пробраться в твой дом, Фаний! А ну, поехали скорей!

И она проворно вскочила на задремавшего от безделья осла.

Путники миновали еще с десяток афинских улочек и переулков, и вот впереди засверкала под ветром и солнцем листва трех высоких серебристых олив.

— Мой дом! — простонал Фаний. — Мой родной дом! Здесь я появился на свет, отсюда провожал на погребальный костер отца и мать! Неужели я вернулся домой?!

И он совсем было собрался стукнуть пятками своего осла, чтобы на полном скаку промчаться в приотворенные ворота, однако Дарей свесился с коня и успел схватить бывшего водоноса за плечо.

— Погоди, Фаний, потерпи еще немного! — сказал он. — Здесь надо действовать похитрей! Мы же хотим не только восстановить твои права, но и покарать Орестеса, а главное — найти твою жену. Вдруг Орестес что-то знает о ней? Спугнешь этого паршивца — он сбежит, и мы никогда ее не отыщем!

Фаний тяжело вздохнул и кивнул, давая понять, что со всем согласен.

— Вы спрячьтесь вот здесь, — заметно приободрившийся Дарей показал в глухой закоулок. — А я пойду перекинусь словцом с домочадцами Орестеса.

Лаис и Фаний не без усилия поворотили своих усталых ослов, которым взбрело в голову заупрямиться именно в это время, и только они свернули в закоулок, как до них долетел громкий плач. В первую минуту нашим путешественникам показалось, будто рыдает женщина, и Фаний рванулся назад так стремительно, что Лаис еле успела вцепиться в узду его осла. Усталое животное охотно остановилось, а в следующее мгновение путники поняли: это плачет не женщина, а мальчик.

Фаний облегченно перевел дыхание. Лаис приложила палец к губам и уставилась на своего спутника умоляюще. Фаний кивнул в знак того, что будет держаться спокойно, однако уже в следующий миг сама Лаис чуть не сорвалась с осла и не бросилась к воротам, потому что до нее донесся разъяренный мужской голос: