Елена Арсеньева - Школа гетер

— А если меня и тогда будет рвать? — пробормотала Нофаро, вытягиваясь на своей постели и закрывая глаза. Она тотчас крепко уснула, однако блаженная улыбка все еще блуждала по ее лицу.

Лаис и Гелиодора переглянулись, равно недоумевающие. Нофаро так боялась быть изгнанной из школы, так старалась на матиомах! И вот не просто спокойно, но даже как бы с радостью готова пропустить то, что считается одним из самых важных умений для гетеры: управление мышцами лона. Это вам не светильники зажигать — это основа мастерства жриц Афродиты! А Нофаро ведет себя так странно… Лаис даже показалось, что подруга просто мечтает, чтобы ее снова вырвало!

В чем же дело? Боится — Дарей узнает о том, что Нофаро отдавалась рабу? Но ведь это храмовые рабы, их держат специально для того, чтобы гетеры учились оттачивать свое мастерство! Это не более чем фронтистириос, учебные пособия! Их нельзя воспринимать как обычных мужчин! К тому же все матиомы, связанные с особым женским мастерством, были таинствами Коринфской школы: аулетриды в храме, перед алтарем Афродиты Пандемос, давали клятву молчать о них, и клятву эту скрепляли кровью. За болтовню с посторонними прямиком отправляли в темницу кошмаров, о которой даже Никарета упоминала с содроганием. Поэтому Нофаро нечего было опасаться, что об этом каким-то образом узнает ревнивец Дарей. Возможно, конечно, она сама не хочет ощущать себя изменницей любимому, который эти дни был занят тем, что уговаривал свое начальство отпустить его с должности охранника службы водоносов. Но все упиралось в деньги: начальство требовало уплатить немалую неустойку за досрочно прерванную службу, а Дарей был небогат. Те деньги, которые вносили в школу за обучение новой гетеры, отныне принадлежали храму, и Нофаро, если бы ее отпустили замуж за Дарея, тоже оказалась бы нищей бесприданницей. Поэтому вполне понятно, почему Дарей торговался со своим начальством за каждую медную лепту!

Лаис и Гелиодоре очень хотелось поговорить о странном поведении Нофаро, однако потерявшая терпение Никарета бросила на подруг такой свирепый взгляд, что пришлось бегом бежать на матиому.

Наставницей по сладострастному мастерству была молодая афинская гетера Фрина. Ходили слухи, что она обладает непревзойденным умением доводить мужчину до высшего блаженства, лежа неподвижно и действуя только мышцами своего изощренного лона.

Каждой аулетриде Фрина дала по прозрачной кишке в локоть длиной. Ее наставница с лукавой улыбкой называла «игрушкой».

«Игрушка» была плотно заклеена с одной стороны, слегка завязана сверху и до половины наполнена молоком. Аулетридам следовало лечь, вставить «игрушку» в свое лоно и стискивать ее внутренними мышцами. Отличным считался результат, когда молоко поднималось доверху медленно, постепенно выплескиваясь из «игрушки».

Девушки улеглись на спины и принялись учиться. Сначала задание показалось им очень простым, но постепенно они поняли, что это куда сложнее, чем можно подумать по неопытности.

Филлис через несколько мгновений была облита молоком — ее мышцы оказались неудержимо сильны.

— Это называется «железное лоно», — понимающе кивнула Фрина. — Тебе надо учиться расслаблять мышцы, а не сжимать их. Иначе мужчина испытает сильную боль, бросит тебя и не вернется: ведь к гетерам идут за удовольствием, а не за страданием. Я подскажу, какие тебе надо делать упражнения.

Маура морщилась, кряхтела, однако молоко в ее «игрушке» осталось на том же уровне. То же было и с Клитией.

Фрина окинула обеих девушек опытным взглядом и презрительно усмехнулась:

— А у вас тряпичные лона! Забавы острова Лесбос не способствуют женскому мастерству!

С этой минуты она лишь брезгливо косилась на парочку трибад, даже не подходя к ним, зато охотно давала советы другим девушкам, но почти у всех дела шли очень плохо.

— Но вы, красавицы, — сказала Фрина, разглядывая «игрушки» Лаис и Гелиодоры, — судя по всему, станете выдающимися гетерами! Вы умны, образованны, грациозны, прекрасно танцуете, все наставницы вас хвалят, вы очаровательны, и, судя по тому, как медленно поднимается и опускается молоко в ваших «игрушках», вы сможете дать огромное наслаждение мужчинам!

Когда матиома закончилась и аулетриды собрались вокруг Фрины, глазея на нее почти с молитвенным восторгом, Гелиодора стояла, глядя в никуда, с мечтательным и отсутствующим выражением, какого Лаис никогда у нее не видела.

— Что с тобой? — с улыбкой спросила Лаис. — Тебя так порадовала похвала наставницы? Разве ты раньше не знала, что очаровательна и грациозна?

— Понимаешь, — шепнула подруга, опасливо оглянувшись: не слышит ли кто, — пока я сегодня играла с этим фронтистирио, я сама вдруг почувствовала наслаждение! — Она стыдливо хихикнула. — Мне хотелось стонать от восторга, и с трудом удалось это скрыть. Теперь я знаю, что может почувствовать женщина во время соития. Впервые это узнала!

Лаис понимающе кивнула, вспоминая рассказ Гелиодоры о ее первом мужчине. Это был старый жрец из эфесского храма. Родители Гелиодоры, которую тогда звали просто Телефтая, то есть Последняя (она была младшей дочерью), привели дочь к этому жрецу перед тем, как отправить ее в школу гетер. Было известно, что в школе презирают девственниц и их лишают невинности очень грубо: каким-то жезлом Приапа, а проще говоря — палкой. Родители хотели избавить девушку от боли и стыда.

— Но мне в первый раз было очень больно и стыдно, — сказала Гелиодора. — Никакой разницы с палкой! Жрец был груб и неловок. Если бы не обет родителей, я бы в жизни не пошла в гетеры! Но теперь я понимаю, что от этого ремесла можно и получать удовольствие, а не только давать его другим!

— А мой первый мужчина был красавец, и его брат — тоже! — вызывающе сообщила Маура. — Они поочередно владели мною, и я не раз кричала от восторга.

Лаис промолчала. На сей раз Маура не врала, но гордиться тут было нечем: ведь этим мужчиной был ее отчим, которого не в меру распутная девчонка соблазнила, как и его младшего брата. Об этом узнала мать и поспешила избавиться от дочери, разрушившей ее семейное счастье. Лаис услышала об этом случайно: до нее долетел обрывок разговора Никареты с Кириллой, — и преисполнилась такого отвращения к Мауре, что даже с Гелиодорой говорить о прошлом фессалийки ей было противно.

Вот и сейчас она промолчала; к тому же Гелиодора уже ответила Мауре должным образом:

— Кричала от восторга? Похоже, этот восторг был не так уж велик, если ты теперь развлекаешься с Клитией! С женщиной, а не с мужчиной!

— Ты прекрасно знаешь, что сношения с мужчинами запрещены до окончания школы, а я не желаю терпеть плотский голод! — огрызнулась Маура. — Про запрет на лесбийскую любовь в правилах школы ничего нет, и если она не запрещена, значит, дозволена!