Светлана Поли - Ее Звали Карма

— Ступай.

Али-Рашид слез с коня и мелкими, частыми шагами, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, поспешил в сторону рощи. Перебегая от дерева к дереву, он приблизился на достаточно близкое расстояние к известному ему месту. Да, чужестранка сидела на бревне, и она была не одна. Рядом, прислонившись спиной к дереву, стоял молодой мужчина и мял в руках ветку с молодыми листьями. Они о чем-то беседовали, время от времени поглядывая друг на друга. Али-Рашид поспешил обратно к подручному визиря.

— Господин, господин, — задыхаясь и держась за сердце, на ходу обращался купец, подбегая к секретарю. — Она там. Но она не одна. Мы должны подойти тихо, чтобы не спугнуть голубков.

Ибрагим спрыгнул с коня и, отдав поводья одному из воинов, направился следом за запыхавшимся купцом.

Карма, не закрывая лицо (Мустафа видел его уже тысячи раз), спокойно беседовала с ним, плохо подбирая нужные слова. Но они понимали друг друга.

— Тебе здесь грозит опасность, если будешь сама по себе. Прости, я не хотел тебя обидеть, — сокрушался молодой человек.

— Мустафа, я очень признательна тебе за спасение моей жизни. И если бы могла достойно отблагодарить тебя, то непременно сделала бы это. Но теперь я лишена всего, чем обладала когда-то.

— Мне ничего не нужно. Просто оставайся со мной.

— Ты не знаешь меня. Я другая. И я чужая тебе.

— Но ты здесь по воле Аллаха! Он Всевидящий и Ясновидец!

— Да, Богу было угодно, чтобы от смерти меня спас достойный человек, который не причинит мне зла и не разобьет мое уже раненное сердце, — она поднялась с бревна и подошла к молодому человеку. — Мустафа, ты очень хороший человек, — Карма погладила его по щеке. — И я тебя никогда не забуду. Но мне нужно идти своей дорогой.

Мустафа в сердцах схватил ее за плечи.

— Подумай еще, может тебе не стоит уходить, а стоит остаться?

— Нет, — она попыталась освободиться, но молодой мужчина не выпускал ее, крепко держа за плечи.

— Мустафа, пусти: мне больно!

— Я не отпущу тебя, пока ты не согласишься остаться.

Ибрагим с Али-Рашидом наблюдали за происходящим, сидя в кустах.

— Я думаю, стоит уже вмешаться, — заметил Ибрагим.

— Как вам будет угодно, господин.

— Возвращайся к лошадям и приведи сюда остальных. А этими я займусь сам. Ступай.

Стараясь не шуметь, купец поспешил выполнить поручение.

— Сейчас нужно слушаться Ибрагим-агу. От него зависит успех моего дела, — рассуждал Али-Рашид на ходу.

— Мустафа, отпусти! — пыталась освободиться девушка.

— Ты такая красивая, Кармэ! — восхищенно проговорил он, вцепившись ей в плечи. — И я мог бы продать тебя на невольничьем рынке. Мать так настаивала, но я решил сделать тебя достойной горожанкой, порядочной женщиной, а не воспользоваться тобой, как наложницей. Почему ты отвергаешь меня? — еще крепче обнял он ее и хотел поцеловать, но из кустов вышел Ибрагим.

— Что здесь происходит? — строго спросил он.

Мустафа сразу же отпустил Карму, и она отошла от него на безопасное расстояние.

— Отвечай, несчастный! — обратился Ибрагим к молодому человеку, немногим моложе его самого, по ходу рассматривая удивительную незнакомку. Несколько мгновений мужчины изучали друг друга. Ибрагим, однако, успевал оценить по достоинству и Карму, переводя взгляд на нее с рыбака. В свою очередь Мустафа уже понял, что перед ним какой-то высокопоставленный вельможа. Об этом не трудно было догадаться, видя его роскошный шелковый наряд, дорогое позолоченное оружие и массивный перстень на пальце. Только вот почему он без коня, если плетка в руке? Не успел он еще оформить эту мысль в голове как следует, как к поляне приблизились двое всадников и тучный купец, ведший двух богато убранных арабских скакунов.

Ибрагим сделал несколько шагов к Мустафе, бросив короткий взгляд на Карму, которая от растерянности забыла прикрыть свое лицо и сейчас дерзко смотрела ему в глаза.

— Я жду! Кто эта белая женщина?

— Это? Это…моя жена, — заикаясь, ответил рыбак.

— Нет, неправда, — громко сказала Карма.

Услышав акцент и коряво построенное восклицание, Ибрагим заинтересованно сощурил и без того некрупные зеленые глаза и внимательно посмотрел девушке в лицо. От пытливого и сверлящего взгляда, она смутилась и отвернулась.

— И кто же ты? — Ибрагим ходил вокруг нее, разглядывая и касаясь распущенных светлых волос. — Каким ветром занесло такую красавицу в наши края?

— Я нашел ее умирающей на берегу моря, господин. Мы думали, что она утонула, но обнаружили, что в ней еще теплится огонек жизни и забрали себе. Долго выхаживали, и теперь я собираюсь жениться на ней.

— Вот как? Но женщина, похоже, против, — цинично заметил Ибрагим, растягивая фразы и глядя немигающими глазами в глаза рыбака.

— Но она моя, и я имею на нее полное право. По закону шариата…

— Да-да, конечно. Но, а если она — посланник соседнего государства, и ее корабль по воле Аллаха потерпел крушение у берегов Великой Османии? Или еще хуже: на них напали морские разбойники? А может она беглая наложница какого-нибудь достопочтенного господина? А если она лазутчица вражеской стороны? А ты ее сообщник. Ведь ты ее спас. Ведь спас? — тут он обратился к Карме.

Та не поняла вопрос и сдвинула брови, пытаясь понять, о чем идет речь.

— Женщина плохо понимает наш язык?

— Она живет у нас только несколько месяцев, — тихо проговорил Мустафа.

— Она знает к какому роду-племени принадлежит?

— Кармэ с севера.

— Кармэ… — повторил Ибрагим. — Красивое имя. А откуда Кармэ? — обратился он к девушке.

— Я не знаю, как это сказать на вашем языке, — Карма вдруг почувствовала, что ей больше нет необходимости держать себя как простолюдинке, изображая забитую восточную женщину, а следует дать понять этим неотесанным мужланам, что в ней течет кровь гордых русских князей.

— Но ты хотя бы помнишь, кто ты? — поинтересовался Ибрагим.

— Я княжеская дочь.

Услышав это, секретарь визиря развел руками.

— Вот видишь? Я был прав. А дочери царя подобает жить во дворце, а не в хижине рыбака, и носить шелк и парчу, а не выцветшую грубую шерсть. Позволь, Кармэ-ханум, проводить тебя в покои, достойные твоему происхождению, — вежливо, но настойчиво проговорил Ибрагим, изобразив легкий поклон. Потом дал знак подвести коня.

Али- Рашид подвел вороного скакуна к хозяину. Ибрагим вытащил из седловой сумки темный шифоновый платок и, шепнув что-то одному из воинов, который сразу ускакал, протянул его Карме.

— В нашей стране не принято, чтобы женщина появлялась на улице с открытым лицом и непокрытой головой. Прошу тебя, лучезарная гостья, последовать нашему древнему обычаю.

Девушка не все поняла из его речи, но то, что ей рекомендуют закрыть лицо, она поняла сразу и, развернув платок, покрыла им сначала голову, а потом свободным краем прикрыла лицо, оставив одни глаза.