Рафаэль Сабатини - Западня

— Ты чуть не уморил меня, Нед, — проговорил он. — Но, ради бога, не будь таким мрачным, ты выглядишь очень смешным.

— Мне жаль, что ты находишь меня смешным.

— Да нет же, ты должен радоваться. Мой бог, дружище, если Сильвия тебе нравится, почему ты не поддашься искушению? Она интересная девушка, хорошо смотрится в своем костюме амазонки, а уж как в седле держится! Удивительно прямо, ей-богу! Она хороша и на охоте, и на балу, и за столом. Хотя со временем ты, возможно, узнаешь, что и она — не совершенство, а сейчас советую тебе не лишать себя этой иллюзии. Не сопротивляйся же соблазну, и желаю тебе в этом удачи, мой мальчик!

— Разве я не сказал тебе, О'Мой, — ответил капитан, немного смягченный его сочувствием и доброжелательностью, проглядывающими сквозь неистовое веселье, — что бедность — это проклятье? Меня она связала по рукам и ногам.

— И это все? Тогда ты должен благодарить бога — того, что имеет Сильвия, хватит на двоих.

— В этом-то все и дело.

— В чем именно?

— Препятствие в том, что Сильвия… Я мог бы жениться на бедной девушке. Но для Сильвии брак со мной был бы не самой удачной партией.

— Ты говорил с ней об этом?

Тремейн был вне себя.

— Как ты мог такое предположить?

— А тебе не приходило в голову, что у леди тоже могут пробудиться подобные чувства?

В ответ капитан лишь грустно улыбнулся и покачал головой; тут появился Каррадерз, только что прибывший из Лиссабона, где он находился по делам продовольственного снабжения, и, к большому облегчению Тремейна, тема его отношений с мисс Армитидж была забыта.

Но еще несколько раз в этот день он с удивлением отмечал вспышки бурного веселья сэра Теренса, который, несмотря на множество требующих его внимания неотложных дел, продолжал демонстрировать неудержимую, почти мальчишескую радость.

Однако прибытие Каррадерза, невысокого, крепко сбитого малого, с круглым красноватым добродушным лицом, на некоторое время вернуло генерал-адъютанту серьезность, и он возвратился к делу капитана Гарфилда. Услышав сообщение сэра Теренса о пропавшей бумаге, майор, как и следовало ожидать, помрачнел.

— Это дело надо бы расследовать, не откладывая в долгий ящик, сэр, — заметил он. — Мы знаем, что действуем в атмосфере интриг и шпионажа, но такие вещи прежде никогда не случались. Удалось вам что-нибудь узнать?

— Капитан Станоп ничего не сказал, — ответил генерал.

— Было бы хорошо найти Гранта и рассказать ему об этом, — предложил Тремейн.

— Если он еще в Лиссабоне.

— Я встретил его на улице час назад, — сообщил Каррадерз.

— Тогда надо обязательно отправить ему записку с просьбой, чтобы он прибыл сюда сразу же, как только сможет, — сказал сэр Теренс. — Проследите за этим, Тремейн.

В полдень следующего дня полковник Грант прибыл в дом на Монсанту, с балкона которого свешивался британский флаг, а у ворот на часах стоял гренадер в высокой медвежьей шапке. Полковник застал генерала одного в его комнате и, обменявшись с ним приветствиями, извинился за свою задержку, сославшись на крайнюю неотложность других дел.

— Мудрый указ издал лорд Веллингтон, — сказал он, — я имею в виду запрещение дуэлей. Возможно, это вызовет возмущение части нашей молодежи, которая воспримет указ как незаконное ущемление своих привилегий, но он служит доброму делу, да и никто не сможет отрицать, что причина для такой меры достаточная.

— Как раз по поводу этой причины я и хотел поговорить с вами, — сказал сэр Теренс, предлагая ему кресло. — Вы знаете подробности? Нет? Позвольте, я вам их опишу.

И он рассказал, как были обнаружены признаки того, что содержащиеся в пакете бумаги кто-то читал и что одна из них — действительно важная — исчезла.

Полковник Грант сидел, откинувшись, в кресле, положив саблю на колени, и слушал его с выражением хмурой задумчивости на лице.

— Что ж, — сказал он, пожав плечами, когда генерал закончил, — вред причинен, и от его последствий, как ни жаль, нельзя избавиться в полной мере. Сведения, вне всякого сомнения, добывались для Массена и теперь уже находятся на пути к нему. Нам остается лишь порадоваться, что дело не оказалось более серьезным, а вы смогли предоставить копию присланных лордом Ливерпулем данных. Чего вы хотите от меня?

— Чтобы вы отдали приказ найти шпиона, который, несомненно, находится где-то рядом.

Кохун Грант улыбнулся.

— Именно это и привело меня в Лиссабон.

— Как? — изумился сэр Теренс. — Вы знали?

— Да, но не о пропавшем документе, а о том, что шпион — или, точнее, шпионская сеть — действует против нашей армии. Мы оплетены паутиной интриг, порожденных враждебностью, своекорыстием и всякого рода злым умыслом. Португальский народ и правительство страны в целом настроены дружески по отношению к нам, но существует некая секретная и весьма влиятельная группировка, и они согласны даже на то, чтобы сюда пришли французы. Вы, конечно, знаете об этом. Ее душой и мозгом является — как я установил — принципал Соза. Веллингтон добился его удаления из правительства. Эта мера до некоторой степени, конечно, ограничила политическую активность Созы как оппозиционера, но отнюдь не лишила его желания продолжать свое дело.

— Вы сказали мне, что Гарфилда отдали на попечение приходского священника в Пенальве. Так вот, да будет вам известно, что половина духовенства страны находится на стороне Созы, поскольку сам патриарх Лиссабона оказался, по сути дела, орудием в его руках. Думаю, не могло быть простой случайностью то, что документы у британского офицера изымались именно в доме этого священника из Пенальвы. Это, разумеется, очень сложно доказать, да и иметь дело с духовенством всегда тяжело и неприятно, чревато волнениями среди крестьян, но подоплека случившегося прозрачна, как стекло.

— Но интриганы находятся здесь или в другом месте?

— Я держу их под наблюдением, — сказал полковник, — и единомышленников Созы в Лиссабоне могу арестовать в любой момент. Я не делаю этого лишь потому, что нахожу более полезным оставлять их на свободе и, возможно, никогда не прибегну к такой крайности. Ведь они помогли мне взять Ляфлеша, одного из самых хитрых и опытных агентов Наполеона. Он появился на балу у графа Редонду на прошлой неделе в форме португальского майора, а через него я смог выйти на главных помощников Созы — я застал их сидящими вместе с ним в одной из комнат для игры в карты.

— И вы не арестовали их?!

— Арестовал? Я извинился за свое вторжение и удалился. Ляфлеш ушел. Он должен был покинуть Лиссабон на рассвете, имея на руках пропуск, подписанный вами, мой дорогой генерал.

— Что за пропуск?

— Пропуск на имя майора португальских егерей Вьейры. Вы помните его?