Станислав Иродов - Мангуп (СИ)

– Вы победили врагов?– наивно, по-женски спросила она, обнимая Александра.

Нахмуренное лицо князя разгладилось, он улыбнулся, поцеловал жену в щёку и сказал:

– Мы не проиграли сражение. Это уже хорошо. Но турки взяли Авлиту, осадили Каламиту, а мы не могли с ними сражаться, опасаясь, что они нас окружат, или того хуже - сзади ударят татары. Дадим врагу бой здесь, у подножья Мангупа. Даже если проиграем сражение, то отсидимся на плато, пока Турок не уйдёт.

– А он уйдёт?

– Обязательно. Мехмед не сможет долго держать тут такую огромную армию. Если отведёт часть войск и ослабит армию – мы ударим сверху. Если нет – начнутся холода, болезни, и армия турок вынуждена будет уйти сама.

Александр говорил жене утешительные слова, но у него было ощущение, что он лжёт. О! Если бы он сам мог поверить всему этому!

Прошло два дня. Турки осаждали Каламиту. Поздним вечером третьего дня прискакал гонец от отряда, заграждения, выставленного напротив Чембало у гпранёной башни. Он доложил Теодорику, что турки ударили от Чембало в сторону Мангупа. Идёт тяжёлый бой. Без помощи отряду грозит полное уничтожение. Действительно, изредка до города долетали чуть слышные выстрелы пушек. Расстояние гасило эхо, и звуки казались нереальными, словно нарисованными в воздухе.

Теодорик вместе с Константином Смирнопуло и ещё несколькими высшим военными стратигами пришли к князю и доложили обстановку. Александр спросил их.

– Ну и что вы намерены делать?

Смирнопуло пожал плечами и сказал:

– Тебе решать, князь. Ты владетель земли нашей.

Александр вскипел.

– А вы, Военный Совет, здесь, значит, не при чём? Ладно, пойду сам с вестиаритами.

– Не ходи, Александр! Княжество не может оставаться без твоего руководства,– сказал Теодорик. – Пойду я.

– Не пропадёте. За меня остаётся мой дядя, Николай. Мне надоели эти поражения, отступления, вызванные неумелым вашим руководством.

– Наши войска не дают туркам перейти Чёрную речку. Башня и крепость недалеко от неё служат им опорой. Сейчас ночь, и турки, наверно, там заночуют. Утром возобновят атаку, а если прорвутся, к обеду будут здесь. Но конница от Авлиты может переправиться через Чёрную речку в другом месте, пройти под пещерными монастырями через Мраморное и появиться здесь уже сегодня ночью.

– Поеду к Гранёной башне. Возьму с собой только вестиаритов. А вы организуйте разведку и не дайте возможность туркам напасть неожиданно от Авлиты через Мраморное.

Александр скакал во главе отряда сквозь ночь по знакомым лесным дорогам. Во время коротких сборов Александр приказал своим воинам поверх шлемов намотать тюрбаны, и теперь в темноте его воины вполне могли сойти за отряд татар. Александр повёл вестиаритов по нижней дороге, которая пролегала мимо озёр, небольшой оборонительной крепости и заканчивалась возле двенадцатигранной башни. Но, не доезжая до башни за милю, Александр приказал повернуть налево, чтобы обогнуть турецкий лагерь и ударить с тыла. Минули лесное озеро. Наконец, в свете месяца, впереди раскинулась обширная, поросшая корабельным лесом долина, плавно спускающаяся левым краем к Чембало, а правым к Авлите. Над долиной, закрывая дорогу к древнему Херсону, возвышался огромный курган. Отряд перешёл вброд через Чёрную реку, и вскоре выехал на главную дорогу, ведущую к гранёной башне с юго-запада. Справа между деревьев на широком крестьянском поле ещё зелёной ржи, показались огни турецкого лагеря. Александр придержал коня. Отряд пошёл шагом.

– Когда ворвёмся в лагерь, держать строй, действовать тихо. Сигнал к атаке – поднятая сабля. В схватки не вступать. Сплочённые группы врага огибать без боя,– приказал Александр.

Командир вестиаритов, Феотокис Антон, тут же передал приказ князя по рядам.

Подъезжали к лагерю неприятеля тихо. В свете затухающих костров уже можно было различить многочисленные шатры и тёмные фигуры турецких воинов. Приближалась полночь. Большинство турок в лагере уже спало. Александр с удивлением обнаружил, что лагерь почти не охраняется. Турки настолько уверовали в свою неуязвимость, что даже не выставили заслоны. Правда, от ближайшего костра отделилась тень и что-то спросила у Александра по-турецки. Александр ответил ему по-татарски:

– Мы, татары, приехали, чтобы помочь единоверцам в борьбе с неверными. Аллах Акбар!

Понял ли турок что-нибудь, кроме имени Аллаха? Неизвестно. Но он вернулся к костру, а отряд перешёл границу лагеря.

Теперь, когда Александр перестал опасаться внезапного залпа орудий, он выхватил татарскую саблю и высоко поднял её над головой. Маленький отряд вестиаритов пришпорил коней, устремляясь к центру вражеского лагеря. От стука копыт просыпались спящие у костров османы, хватались за оружие и становились спиной к своим затухающим кострам. Их командиры выбегали из шатров, но попадали под сабли самых искусных бойцов княжества Феодоро.

Вестиариты рубили врагов тихо, без лишнего шума, но предсмертные хрипы и стоны раненых турецких воинов постепенно разбудили всех. Забурлил, зашумел лагерь. Турки метались среди шатров, не понимая, откуда грозит опасность. К счастью для феодоритов, месяц ненадолго скрылся за облаками, и лишь слабый свет костров освещал широкое поле, по которому среди высокой ржи бессмысленно бегали взад-вперёд, размахивая саблями, тысячи турок. Вскоре османы стали рубиться друг с другом, и наступил всеобщий хаос. А из темноты, как тёмный вихрь смерти, на них налетал отряд всадников, лишая жизни множество правоверных.

Вестиариты Александра одним ударом пронизали турецкий лагерь насквозь, и оказались на берегу реки. Вдоль берега стояли возы, образуя огневой рубеж. Кое-где турки вырыли окопы и установили в них небольшие пушки. Пушкари разбегались в разные стороны. Вестиариты преследовали их, рубя наотмашь сверху вниз по белым чалмам. Александр подозвал к себе Феотокиса и приказал:

– Остаёшься здесь. Возьми человек двадцать. Пошли людей на ту сторону, чтобы нас не обстреляли свои же, когда мы будем переправляться через реку. Ну и пушки. Сбрось их в реку. Это задержит османов. Когда будем прорываться, ударишь нам навстречу.

– Будет сделано,– сказал Феотокис.

Отряд развернулся, опять прошил турецкий лагерь насквозь, оставляя за собой на земле десятки поверженных врагов. Но турки зажгли множество факелов, подбросили дрова в костры, сбились в группы, разобравшись, наконец, где свои, а где чужие, и, вооружённые пиками, стали окружать вестиаритов.

- На прорыв!– приказал Александр, указывая саблей направление к гранёной башне.

В багровом свете костров и факелов его окровавленная сабля горела, словно политая кровью лунная дорога. И феодориты, сбросив на землю постыдные для каждого православного тюрбаны, устремились вперёд, а кровь, бурлящая в жилах у каждого, теперь вскипела от ярости и безумства. Этот удар был страшен. Воины уже не огибали группы турок, а прорубались напролом. Яростью в ночи сверкали глаза феодоритов над чёрными бородами, и доспехи на их плечах сияли багровым сиянием, отражая оранжевый свет турецких факелов. Кони хрипели, покрывая пеной стальные удила. Со свистом, ухая при ударе, опускали феодориты окровавленные сабли на головы врагов. И когда встречалась сталь со сталью, искры сыпались в глаза туркам, словно не с людьми они сражались, а с самими богами.