Станислав Иродов - Мангуп (СИ)

Ворота, защищённые двумя зубчатыми башнями, были открыты, и стража приветствовала княжича с его молодой женой. Отряд беспрепятственно вошёл в город. Застучали копыта по мощёным улицам мимо каменных двухэтажных домов. Жители выходили из дверей, высовывались из распахнутых окон, мальчишки бежали рядом с воинами, выкрикивая имя Александра.

На площади перед входом во внутренний двор княжеского дворца, отделанного мрамором, уже собралась почти вся семья Гаврасов в окружении архонтов, митрополита, священнослужителей. Впереди стоял Тихон, сын Исаака, недавно возведенный на престол семейным советом. С его лица не сходила деланная кривая улыбка.

Он вышел вперёд, чтобы официально поприветствовать Александра, но тут конный отряд феодоритов, сопровождавший княжича, обнажив мечи, окружил Тихона. Дворцовая стража пыталась вмешаться, но триста молдавских воинов по команде Рареша, угрожающе опустили поднятые пики, а с противоположного конца площади из-за окружающих домов выдвинулся крупный отряд вооружённых феодоритов во главе с Теодориком. Рядом с ним шёл видный военачальник, архонт, Спаи Илья. И стража побросала оружие. Александр подъехал на коне к испуганно жавшимся архонтам, священнослужителям, своим родственникам, и сказал:

– После недавней смерти князя Исаака, власть в княжестве Феодоро по закону предков принадлежит мне, единственному сыну Великого князя Телемаха. Мои родственники нарушили закон, отдав престол Исааку, сыну еврейки, а теперь его сыну. Поэтому, я арестовываю княжича Тихона, пока не будет отменено незаконное решение. До моего вокняжения Тихон будет заключён в тюремную Барабан-пещеру. Командующим всеми вооружёнными силами и внутренней стражей города временно назначаю боярина Теодорика Вельца. Завтра я собираю Совет архонтов. Канцелярии оповестить об этом всё княжество! Не советую пытаться поднять против меня народ и войска. Кровопролитие не нужно ни мне, ни вам, ни народу Феодоро. Тот, кто сделает малейшее движение в этом направлении, будет казнён немедленно. А пока я приветствую всех моих родных, и предлагаю разойтись, заняться своими обычными делами.

Ошеломлённые, все стояли нерешительно, но потом начали медленно расходиться. К спешившемуся Александру, подбежала мать. Александр обнял её, ответил, смеясь, «отлично!» на все её вопросы о здоровье, о делах. Потом он познакомил маму с женой.

Мать стала расспрашивать Софию об её семье. Они отошли в сторону, разговаривая. Многие архонты и родственники подходили к Александру, расспрашивали его о жизни в Молдове, о Марии, смотрели на Софию и восхищались её красотой. Теодорик кивнул Александру, и занялся сменой стражи во дворце, выставлением караулов, размещением молдавских воинов. К Александру подошёл его друг детства Георгий Мораки, пожал ему руку, поклонился Софии, и, поговорив с княжичем, занялся организацией обустройства северной башни, в которой решил разместиться Александр с Софией.

После вечерни, которую отслужил придворный священник в маленькой дворцовой часовне, Александр и Софией пошли осмотреть приготовленную для них дворцовую башню. Над её входными дверями София вслух прочла надпись: «Была построена эта башня вместе с дворцом в благословенной крепости, которая видна ныне, в дни Алексея, владыки города Феодоро и Поморья».

Через помещение, занятое молдаванами - телохранителями, они поднялись по винтовой лестнице наверх, в чистую небольшую комнату с широкой постелью и светлыми оштукатуренными стенами, покрытыми фресковой росписью. На полу лежал тёплый персидский ковёр.

София открыла застеклённое прозрачным, чуть желтоватым стеклом окно, и с изумлением смотрела на необыкновенный город из тёсаного камня, занимавший лишь часть гигантского плато, возвышавшегося над окрестными горами, бесконечная череда которых тянулась от моря до горизонта. Всё плато было разделено пополам мощной каменной стеной, служившей второй линией обороны. По одну сторону от неё рядом с дворцом стояли каменные усадьбы знати, величественные храмы, по другую – дома обычных горожан, зелёное пастбище, покрытое кое-где кустарником, а на самом его западном обрывистом краю – густым сосновым лесом.

Солнце склонилось к западу, и багровым цветом окрасило склоны столообразных гор, долины, покрытые зеленью посевов. Потом тёмные тени скрыли с глаз пропасти долин, и только красные черепичные крыши каменных домов, купола церковных храмов Феодоро, пылающие в кровавом закате, светились, будто сказочное видение среди чёрной мглы.

Погас закат, словно кто-то невидимый задул огонь, опустились сумерки, когда зажигать свечи ещё бесполезно, а что-то делать, читать, уже темно. Александр и София стояли у окна, и любовались силой и красотой природы. София молилась, возбуждённая величественным зрелищем.

– Твой город прекрасен, Александр! Он великолепен, он единственный в мире, самый красивый и неприступный город на земле.

– Этот город твой, княгиня. Он принадлежит тебе. Как и моё сердце,– сказал Александр, и начал медленно расстегивать на Софии золотую застёжку в виде тонкой круглой пластины с аметистовыми вставками, в обрамлении маленьких кружков. Взгляд Софии стал затуманенным, румянец окрасил нежную кожу щёк. Зябкая дрожь, несмотря на тёплую погоду, била её тело под лёгким шёлковым платьем.

– Подожди,– сказала она, и сама заперла двери с отделанными мрамором наличниками. Упали на пол одежды, срываемые лихорадочными движениями рук, и они погрузились в мир любви, где не было ничего, только их обнажённые тела, только волнительное, лихорадочное ожидание погружения, со вздохом облегчения, когда исчезает дрожь, и спокойные, завораживающие своей простотой движения. А потом сияющая вершина, за которой следуют другие такие же сияющие вершины. До полного изнеможения, до абсолютного растворения друг в друге. Вся жизнь – любовь. Вся жизнь – Дар Божий, Тео Дорос.

Одевшись, Александр и София спустились вниз и вошли в трапезную. Там уже распоряжалась мама. Дразнящие запахи разносились по всему дворцу. Александр сел на место князя, а Софии велел сесть на место княгини. Семья собралась почти вся. Наконец, поднялся старший рода Николай.

– Приветствую тебя, княжич Александр. Сегодня ты удивил нас своим поступком. Мы не привыкли так обращаться с родственниками. Ведь мы не турки, не татары, а православные, в основе жизни которых любовь и справедливость. Ну, да Бог тебе судья. Пусть всё решает Совет архонтов. А я, как твой двоюродный дядя, рад твоему возвращению, рад, что ты возмужал, что в твоём характере чувствуется непреклонная сила, так необходимая нашему городу и нашей стране в это нелёгкое время. Я рад, что у тебя красивая, и, как многие заметили, сильная жена. Будь же счастлив в семье и в жизни! Предлагаю выпить за здоровье княжича Александра!