Станислав Иродов - Мангуп (СИ)

– А если двигаться от Алустона вдоль побережья через земли генуэзской колонии?

– Где тудуном является всё тот же Эминек?

Александр задумался.

– Ты прав. Но иного способа взять инициативу в свои руки я не вижу. Нашего флота не хватит, чтобы сокрушить флот турок из 400 кораблей. Может, у тебя есть другое предложение?

– Наносить удар по туркам сейчас – чистое самоубийство. Мы не сможем подойти к ним незамеченными, так как нам придётся вторгнуться в земли татар. Без предварительной с ними договорённости это означает войну. Пытаться договариваться с Эминеком – бесполезно, ведь он сам призвал турок. Даже если мы пройдём через татарские земли или вдоль побережья неожиданно ночью, то татары успеют предупредить турок, и те смогут быстро развернуть войска. Нет, это не выход. Кроме войны с турками мы ещё получим войну со своими друзьями и соседями. Нам надо серьёзно готовиться к войне на своей территории, не провоцируя османов, и надеяться, что каффинцы выстоят.

– Подождём сигнала с Каффы. Консул должен сам определить, когда нам ударить в спину туркам. Впрочем, если даже Каффа выстоит, все наши проблемы отодвинутся в будущее, но не исчезнут совсем,– сказал Александр. – Турки не успокоятся, пока не уничтожат своих торговых конкурентов на Понте Эвксинском. Трудно мне говорить это, но наша судьба предрешена, если не случится какое-нибудь чудо. Будем надеяться, что османы послушают татар и не станут нападать на Феодоро. Будем молиться за Каффу.

Но рано утром прилетел голубь. И письмо было страшным.

«Армяне и греки восстали против латинян, отказались противиться туркам, и потребовали сдачи. Масар Оберто Скварчиафико передал через армян ключи от города туркам. Османы вошли в город. Господи, спаси нас!».

К вечеру над дворцовой голубятней кружились все голуби, оставленные послу в Каффе для передачи сообщений. Когда они сели, ни на одном из них письма обнаружено не было. Связь с Каффой прервалась.

Ещё через два дня в Феодоро стали прибывать первые очевидцы произошедшего. Целый день Александр слушал их свидетельства, и лицо его становилось всё мрачнее.

Поздно вечером, когда над городом горели, как лампы, яркие звёзды, и в княжеской опочивальне свечи были потушены, София попросила мужа:

– Расскажи о событиях в Каффе!

– Каффу предали. Сначала армяне, греки, а потом и сами генуэзцы. А первый предатель – масар Скварчиафико, который лично передал ключи от города изменникам – армянам. Турки и татары свободно вошли в город. Триста знатных генуэзцев, все почетные граждане, многие гости из Москвы были изрублены в куски на берегу моря при свете факелов. В том числе, консул Антониотто Кабелла. Татарский хан взят в плен и отправлен в Константинополь. Османы казнили всех армян и греков, которые принимали непосредственное участие в предательстве Каффы. Султан не любит предателей, даже если они предают для него. «Предав единожды…». Населению, присягнувшему на верность Султану, позволили сохранять прежние законы и обычаи. Думаю, это совершено с дальним прицелом: чтобы всё население колонии не оказывало слишком активного сопротивления.

София приподнялась на локте, посмотрела в глаза мужу и тихо спросила:

– Значит, теперь наша очередь? А мне скоро рожать.

– Феодоро выстоит, ты не сомневайся. Весь вопрос в том, уйдёт ли Турок, не взяв город. Если хочешь, я отправлю тебя завтра же в Молдову на корабле. Пока ещё море свободно.

– Я не хочу для себя никаких исключений, а все женщины и дети княжества не уместятся на судах Феодоро. Представляю зрелище: почти сто пятьдесят тысяч перепуганных женщин, детей и стариков уселись на суда и поплыли в Молдову. Весь мир от смеха лопнет. Бедной Молдове не позавидуешь. Нет, я останусь с тобой, даже если нам обоим суждено погибнуть.

Князь и София замолчали. Лёгкий ветерок с моря прошуршал в листве сада за распахнутым настежь окном. Сон пришёл незаметно. Утих ветер. Над громадным городом блистали ослепительные звёзды, пронзительно пели соловьи, а на крыше дворца ухал филин.

Через несколько дней стали поступать новые подробности о гибели Каффы и действиях турок в захваченном городе.

Один из свидетелей рассказывал так:

«Сейтака был захвачен и казнен, а его голову, водруженную на пику, вместе с богато вышитыми золотом генуэзскими знамёнами и тысячью самых красивых девушек и юношей послали в дар Турку. Из добычи посланы были Турку тысяча одиннадцать кожаных мешков денег, не считая другой утвари, драгоценных камней и дорогих вещей. Каждый же мешок заключает 600 дукатов».

Другой свидетель утверждал, что добыча турок составила: 25 тыс. червонцев выкупа за товары иностранные, половину городского имущества и от 15 до 100 аспров с каждого жителя. Огромная сумма, считая, что жителей было около 70 тысяч.

Ещё через несколько дней голубиной почтой прилетело письмо из Молдавии. Штефан поздравлял Александра с вокняжением, и сообщал, что в Молдову приплыло судно, на котором в Константинополь османы перевозили пятьсот юношей из захваченной ими Каффы. Пленные подняли бунт, выкинули турок за борт и захватили судно, на котором прибыли в Килию. Теперь все они свободны, и многие уже уехали к себе в Геную.

Глава 17. Письмо из прошлого.

Шли дня. Турецкая армия застряла у стен Сольдаи. Город, большинство населения которого состояло из венецианских и русских купцов, оборонялся с отвагой и стойкостью, которой так не доставало опозоренной Каффе.

Однажды утром к Александру зашёл Теодорик и протянул ему маленькое письмецо. Оно было написано мельчайшими буквами, и Александр, чтобы его прочитать, подошёл к окну. «Какие будут гарантии мне и моей семье, если я захвачу и передам вам Большого Князя?».

– Откуда письмо?

– Сокол сбил голубя под Алустоном. Владелец птицы ждёт за дверью.

Александр кивнул, и мандарий впустил молодого парня с соколом, сидящим на согнутой руке.

– Твой сокол сбил голубя?

– Мой. Я пустил сокола на зайца, но заяц скрылся в кустах, и тогда сокол ударил пролетавшего мимо голубя.

– Ты грамоте обучен? Письмо прочитал? Почему не отдал его князю Алустона?

– Да, обучен. Письмо прочитал. Потому и не отдал. Боюсь.

– Правильно боишься. Не сносить бы тебе головы. А вдруг, ты врёшь, и письмо – лишь наговор, с целью погубить князя Алустона? Тебе не страшно оказаться под пыткой?

– Страшно. Но ещё страшнее, если враги погубят тебя, нашего Владетеля.

– Умеешь ты быть убедительным. Но за тобой и твоей семьёй понаблюдают мои люди, пока я сам не выясню обстоятельства этого дела. На всякий случай, и тебе охрана.

– Понимаю я, князь. Своей семьёй я бы никогда не стал рисковать ради денег. А поэтому, будь уверен: я говорю тебе правду.