Ульрике Швайкерт - Святой и грешница

Утром Элизабет проснулась в замешательстве.

«Я всматривалась не туда», — подумала она. Спасение пришло с запада. Император все же собрал войско, чтобы прорвать осадное кольцо. Что это были за сны? Такие яркие и подробные, что она могла слышать, ощущать запах и вкус. Могли ли это быть воспоминания? Но как это она попала в Прагу? Кто этот молодой рыцарь, чей голос она слышала снова и снова? И кем был ее отец, у которого она вымаливала спасение со стен Пражской крепости? Элизабет внимательно вслушивалась в наступающее утро, но оно не принесло ей ответа.

Спустя две недели военный поход против гуситов был окончен — по крайней мере, временно. Мужчины отправились обратно во Франконию, прихватив истории о приключениях и список убитых. К счастью, этот список был на удивление коротким, и по городу поползли слухи о бесславном походе против гуситов.

— Говорят, они даже до Праги не дошли! — сообщил палач, уютно устроившийся за столом у Эльзы.

— Его жена выставила его, чтобы устроить уборку. Я слышала, что на крестины собирается вся родня, — прошептала Жанель Элизабет, стараясь не засмеяться. Обе девушки расположились на скамье напротив, чтобы слышать, о чем он говорит.

Однорукий солдат Штефан Шписгеммер снова пожаловал в бордель.

— Никогда не думал, что новый поход может закончиться еще более бесславно, чем наш, — признался он, хотя, выпив, обычно любил хвастаться совершенными героическими поступками. — Они даже издали не увидели стены Праги, и за это войско крестоносцев поплатилось ста тысячами голов! — констатировал солдат.

— Да, возможно, это и было основной проблемой, — размышлял палач. — Я, конечно, ничего не понимаю в командовании войском, но слышал, что Фридрих Бранденбургский предупреждал об опасности и честно пытался не дробить силы и не тратить их впустую.

Двое вошедших мужчин, горячо поприветствовав однорукого солдата, подсели к нему. Казалось, их не смущает тот факт, что рядом за столом сидит палач.

— Вы говорите о нашем грандиозном походе в Богемию? — засмеялся гость, назвавшийся Гильгом Эгерером. Это был высокий неуклюжий мужчина с коротко подстриженными волосами и неаккуратной бородой. У него на боку висел меч, а поверх камзола он носил продырявленную кольчугу, повидавшую, несомненно, немало военных походов.

— Тогда мы пришли как раз вовремя, чтобы немного поведать из первых уст. Как считаешь, Гильг, за кувшин вина мы расскажем, что с нами произошло в Богемии? — спросил второй гость, мужчина пониже ростом, с темными волосами, одетый так же. Он воодушевленно улыбнулся присутствующим.

Девушки принесли табуреты и умоляюще посмотрели на мадам, скорчившую кислую мину. Дарение относилось к тем поступкам, которые она больше всего ненавидела. Однако ей тоже хотелось услышать историю от ее непосредственных участников.

— Эльза, ты точно не попадешь на небеса, потому что даже Иисусу у своей двери откажешь в куске хлеба, — сказал палач не то рассерженно, не то шутя.

— Во-первых, это самые обычные солдаты, а во-вторых, они потребовали мое вино!

— Тогда кувшин вина за мой счет, — засмеялся мейстер Тюрнер. — Я как раз говорил, что Фридриху Бранденбургскому не удалось предотвратить раздробления сил.

Черты лица мадам смягчились, она собственноручно принесла кувшин и наполнила мужчинам кубки. Взгляды присутствующих были прикованы к рассказчикам.

— Это правда, мейстер Тюрнер, — взял слово Йорг. — Фридрих Бранденбургский хотел сконцентрироваться на наступлении на Прагу, и я тоже считаю, что это было правильно. Я простой солдат и не знаю, что происходит в головах высокопоставленных господ, но они не стали назначать одного полководца. Четырьмя отрядами из Нюрнберга, Саксонии, Силезии и Австрии должен был командовать один человек, распределяя между ними задачи, но этого не произошло. Поговаривали о духовном и мирском командире, которого необходимо найти, однако никого так и не назначили. — Солдат вздохнул. — Я не знаю, как предводители представляли себе поход, если даже нам не говорили, куда мы направляемся и что должны атаковать!

— Значит, вы не участвовали в боях? — удивленно спросила Элизабет.

— Что же вы делали столько времени с весны? — поинтересовалась Грет. — Развлекались в лагере? Занимались развратом, играли в кости и напивались до бесчувствия?

Гильг поднял руку в знак протеста.

— О нет, это должна была быть священная война, и нам приказали вести себя соответствующим образом. В обозе отсутствовали женщины, игры и ругательства были запрещены под страхом позорного столба и порки. Один раз в неделю мы исповедовались и посещали мессу!

Девушки переглянулись и прыснули со смеху.

— Что здесь смешного? — возмутился Йорг.

Палач тоже ухмыльнулся:

— Веселенький поход!

— Не очень, — пробурчал Гильг. — Даже с вином они поскупились.

Штефан ударил себя по ноге оставшейся рукой и от души рассмеялся.

— Тогда я должен быть благодарен вербовщикам, что они не захотели взять меня с собой. Раньше во время военного похода было весело. Получается, что я здесь лучше развлекался, — и он подмигнул Элизабет.

— Что вы еще делали, кроме того, что смотрели, как совещаются начальники, и хорошо себя вели? — спросил палач.

— Нам было чертовски скучно, пока наконец не началась заварушка. Под командованием архиепископа Отто из Трира и Фридриха Бранденбургского мы пошли на Людице и взяли его без особых сложностей. Затем мы вместе с остальными осадили Мис, или Стршибро — серебро, как называют его чехи из-за старых серебряных рудников. Все там были, кроме не успевшего подойти Фридриха Бранденбургского. Там снова началось безделье: начальники рассылали гонцов и совещались, пока мы рассматривали стены Миса. Мы предприняли несколько попыток захватить город, но — надо отдать им должное — окруженные храбро оказывали сопротивление. И это притом, что город долго противостоял Жижке и его гуситам и сравнительно недавно попал в его руки! Жижка превратил его в один из своих оплотов не благодаря стенам, а благодаря внутренней силе его защитников!

— Мы слышали, — подтвердил задумчиво палач. — Иногда задаешься вопросом, дьявол или сам Господь Бог наделяет их такой силой.

Солдаты удивленно посмотрели на палача, но продолжили свой рассказ.

— В июле наконец появился Фридрих Бранденбургский. В нашем лагере к этому времени произошли удивительные перемены. Люди прибывали и убывали… но скорее убывали! Множество воинов исчезли без следа.

— Мы думали, что раз уж Фридрих на месте, то все начнется, но опять ошиблись! — снова вмешался Йорг. Мелочные беспрерывные дрязги, ревность и борьба за власть продолжались, а решения не принимались! И это не выдумки. Я подружился с пажом, который во время переговоров обслуживал господ в шатре, и он мне рассказал, что о походе на Прагу уже не велась речь, и штурм стен Миса отодвигался все дальше.