Роман Белоусов - Кровавая карусель

Это было весной, в воскресенье, сразу после полудня; на площади и на улице не было ни души. В сотне метров от нас, на узком тротуаре с левой стороны улицы, на плетеном стуле сидела старая крестьянка и читала книгу. На вопрос, где проживает г-н Же- нэн, она ответила: «Значит, это вы писали? Мой брат показал мне письмо. Следовало бы вам ответить, но вы знаете… Я сразу подумала, что вы приедете…» После обмена любезностями она сказала, ткнув пальцем в дешевую книжку: «Вы знаете… я владелица «Красного и черного». Эти слова заставили нас переглянуться. «Вы хотите осмотреть дом?» Конечно, мы хотим осмотреть «Красное и черное».

Наша новая знакомая г-жа Коттар сообщила, что ей 79 лет, что несколько лет назад муж умер, оставив ей большую часть поместья. Господин Женэн, брат г-жи Коттар, обнаружил три письма Жозефа Жакэна, учителя, который сменил Антуана Берте в этом доме; три найденных на чердаке письма, которые он, несомненно, подарит Музею Стендаля в Гренобле».

Папка № 3.Содержит данные о семье графа де Кордона, его дочери Генриетте и о ее тайне, а также о замке де ля Барр.

После ухода из семинарии в Гренобле, где он проучился только месяц, Антуану ничего не оставалось, как вернуться в отчий дом. Но папаша Берте не пожелал принять сына. Разгневавшись, он выгнал его, на людях избил палкой. Что делать без денег, крова и работы? И снова на помощь пришел кюре — помог устроиться учителем детей графа де Кордона.

Замок де ля Барр — родовое поместье семьи де Кордон — был расположен по другую сторону Роны, в Савойе, километрах в десяти от Бранга. Кордоны принадлежали к старинной фамилии. Самым знаменитым из них был Жак, кавалер ордена Св. Жана Иерусалимского, упоминаемый Маргаритой Наваррской в «Гептамероне», занимавший в 1526 году пост парижского прево — высший полицейский чин.

Больше всего Антуан опасался, что спесивые аристократы будут обращаться с ним как со слугой. Но он ошибся. И граф, и его восемнадцатилетняя дочь Генриетта встретили учителя радушно, обращались как с равным. Вспомним, что Жюльен Сорель испытывал то же чувство беспокойства. Можно предположить, что Стендаль, неоднократно гостивший у сестры Полины в замке де Тюэллэн, расположенном неподалеку, знал графа де Кордона и маркиз де ля Моль многими чертами напоминает владельца замка де ля Барр, хотя тот и был менее богатым сеньором, нежели герой «Красного и черного».

Очень скоро между Антуаном и Генриеттой установились дружеские отношения. Они вместе совершали верховые прогулки, беседовали, и молодой человек, пребывавший в тоске, поведал девушке печальную историю своей любви, признался, что терзаем воспоминаниями о женщине, страстно им обожаемой. Сентиментальную Генриетту растрогало это признание, но и пробудило чувство неосознанной ревности. Отныне она стала проявлять еще большее внимание к молодому человеку с красивым бледным лицом и большими черными глазами. Незаметно для самих себя они перешли к сердечным излияниям. Так, по рассказам самого Антуана, началась их идиллия. Убедившись, что у нее будет ребенок, девушка призналась родителям. Чтобы избежать скандала, те решили выдать ее за Антуана.

Что произошло дальше, точно неизвестно. Но неожиданно в апреле 1827 года, ровно год спустя после появления молодого учителя в замке, ему приказали покинуть дом. Видимо, каким-то образом графу стало известно о неблаговидном поведении Антуана в семье Мишу, о его прежней любовной связи. Не исключено, что де Кордону в руки попали письма госпожи Мишу, которые Антуан хранил в своем чемодане.

Во избежание огласки Генриетту отправили в замок де Сомок, резиденцию ее деда, где она в декабре 1827 года родила мальчика, «покинутого, — как записано в церковной книге, — отцом и матерью», которого нарекли Луи Жозефом. В округе все знали, что у Генриетты де Кордон был внебрачный сын. Много лет спустя она вышла замуж, однако детей от второго (законного) брака у нее не было. Но рядом с ней часто видели мужчину, которого называли отец Камиль, — это был монах-капуцин, и все говорили, что это и есть ее сын.

Впервые указал на этот факт историк М.Сент-Олив незадолго до смерти в 1970 году. После него остался текст, написанный еще в 1957 году и озаглавленный «Сын Берте». Этот текст хранился в Муниципальной библиотеке Гренобля, а в 1971 году в журнале «Стен- даль-клуб» появилась статья «На родине Антуана Берте», в которой сообщалось, что «эрудит Сент-Олив несколько лет тому назад обнаружил, что мадемуазель де Кордон имела ребенка от Берте». Факт, установленный этим историком, тем более интересен, что у Матильды де ля Моль, героини Стендаля, был ребенок от Жюльена Сореля — разница в том, что последний был казнен, не зная, что станет отцом.

Сегодня замком де ля Барр владеет господин Пер- рэн, антиквар из Лиона. До сих пор в одной из башен замка стоят три деревянных дорожных чемодана, принадлежавших когда-то Генриетте. Может быть, где-то рядом с ними еще сохраняется и чемодан Антуана, в котором он прятал любовные письма госпожи Мишу.

Такова подлинная история семинариста, послужившего прототипом Жюльена Сореля. Единственная цель, к которой стремился рассказавший ее Рене Фонвьей, сводилась к тому, чтобы по-новому представить «Дело Берте». Ему это удалось. Во всяком случае так считает знаток Стендаля Витторио дель Литто, заметивший, что «отныне никто не сможет рассматривать генезис романа «Красное и черное», не обращаясь к труду Фонвьея».

Ранним утром, когда чешуйчатая поверхность Сены дышит туманом, на набережных вдоль реки раскладывают свой товар парижские букинисты. Говорят, их зеленые лотки появились в 1609 году на Новом мосту, едва по нему проехали первые экипажи (незадолго до этого, в 1578-м, книжная торговля была разрешена специальным указом). С тех пор не одну сотню лет парижских букинистов на набережных Сены омывают дожди, опаляет солнце, пронизывает холодный ветер. Время их сгорбило, а по- лунищенское существование приучило к лишениям. «В безвестии проживали они свою жизнь, бесхитростны были их сердца», — писал Анатоль Франс, сам выросший на этих набережных, среди книг.

И сегодня, в непогоду и в жару, по утрам раскладывают на лотках свой пыльный товар парижские букинисты — на набережных Малаке и Гранд-Огюс- тин, у моста Петипон, на набережной Турнель по ту сторону Сены, у Моста искусств…

«Букинистическая» Сена — это огромная публичная библиотека, ее книжные запасы не уступают многим книгохранилищам. Вот почему около лотков всегда толпятся библиофилы в надежде отыскать какую- нибудь редкость.

Любил порыться в книжных развалах и Уилки Коллинз, английский писатель, когда случалось ему бывать в Париже. Его, юриста по образованию, привлекали разного рода старинные судебные хроники, отчеты об уголовных процессах. Однажды ему особенно повезло. Было это в 1856 году. Коллинз приехал в Париж вместе с Чарлзом Диккенсом, своим новым другом, с которым уже совершил поездки в Булонь, Швейцарию и Италию. В Париже они вели беспечную жизнь путешественников, бродили по улицам, знакомились с историей города, частенько заглядывали и к старым букинистам на набережных Сены. Здесь среди книжных редкостей Коллинзу попалось несколько ветхих, потрепанных томов Мориса Межана с описанием знаменитых французских судебных процессов — издание 1808 года.