Богдан Сушинский - Жребий викинга

— Именно то, что ты слишком юн, принцессу как раз и радует, — прямо ответила Весталия. Кому при дворе короля Швеции не было известно, что все юноши, которые когда-либо оказывались в покоях Сигрид, проходили через эту ее доверенную даму? Причем многие проходили даже через ее постель. — Если признаться честно, глядя на раздетую Сигрид, мне и самой не раз приходилось жалеть, что я не мужчина, так что вам, принц, несказанно повезло. В отличие от всех остальных воздыхателей.

— Но кто же из них все-таки?.. — с едва приглушенной ревностью в голосе молвил Гаральд.

— Никто, — решительно прерывает его первая дама двора, давая понять, что она знает нечто такое, что неизвестно никому другому.

Они преодолели длинный переход и вошли в покои Сигрид. Здесь она приказала Гуннару остаться и ждать ее возвращения.

— Только не вздумай что-то там лопотать в присутствии Сигрид о своем юном возрасте, — строго дергает принца за предплечье первая дама двора, — она этого не терпит.

— А что говорить?

— Кому здесь нужны твои слова, юноша неоперенный? Покажи, что ты настоящий мужчина, — вот что от тебя здесь требуется. Разденешься в предпокое. Как только войдешь в спальню принцессы, сразу ложись, Сигрид уже ждет тебя.

— А ты войдешь вместе со мной? — растерянно спрашивает Гаральд. К первой даме двора он относился теперь как к своей сообщнице, явно рассчитывая на ее помощь.

— Не слишком ли многовато для первой ночи — сразу две таких женщины? — едва слышно смеется Весталия, игриво подталкивая парнишку плечом к двери. — Не сомневайся, принцесса насытится тобой очень быстро, вот тогда, может быть, что-нибудь и мне перепадет с королевского стола. А пока что придется довольствоваться бычьими нежностями Гуннара.

Весталия ввела парнишку в прихожую и уже намеревалась уйти, но, видя, что тот в нерешительности остановился посреди небольшого, едва освещенного огнем угасающего камина помещения, вернулась. Заставила опустошить лишь на четверть наполненный кубок, затем почти насильно сорвала с него куртку, принудила снять сапоги… Отойдя в сторону двери, понаблюдала из темноты, как он окончательно разоблачится. Но когда Гаральд остался в чем мать родила и вновь принялся нерешительно топтаться у двери, вернулась к нему.

— Подожди, горе ты мое. Дай помогу, а то еще, чего доброго, опозоришься.

Теплой влажной рукой Весталия провела по самому сокровенному, что есть у мужчины, а затем резко присела и принялась ласкать его губами. Ощущение показалось юному принцу настолько благостным, что в порыве страсти он обхватил голову женщины и готов был впасть в полное забытье, однако первая дама двора резко оттолкнула его, а затем вполголоса, но довольно угрожающе проговорила: «Но-но, не для того тебя привели сюда, чтобы ты истекал мужской силой, лаская придворных дам; хочешь, чтобы и мы с тобой оказались в Девственном замке?» — и подтолкнула его к двери.

— Как же долго тебя вели сюда, — почти раздраженно проговорила Сигрид, хватая его за руку прямо у двери. — Неужели упрямился?

— Нет, хотел увидеться с вами, принцесса.

— Это вне спальни я принцесса, — страстно объяснила ему Сигрид, — а здесь я обычная женщина, запомни это, мужчина! — И, повалив юношу на кровать, с какой-то особой яростью взобралась на него.

…Обессиленный, Гаральд на какое-то время забылся в полусне, но к реальности его вернули голоса, доносившиеся из-за стен дворца. Когда он окончательно пришел в себя, то увидел, что, совершенно оголенная, Сигрид стоит у окна, которое озаряется странным багровым пламенем. Что это пламя не является отражением пламени ни одного из двух каминов, это принц норвежский понял сразу. С трудом поднявшись с кровати — все тело его ныло так, словно он сутки напролет рубил дрова или рубился в битве, — Гаральд, к своему изумлению, увидел, что это в окне отражается пламя большого костра, разведенного рядом со зданием на скале.

— Вы хотите сжечь свой Девственный замок?! — удивленно спросил он, останавливаясь рядом с принцессой-вдовой. В то же время он увидел, как дверь приоткрылась и чья-то женская, скорее всего, Весталии, фигура исчезла в ее проеме.

— Хочу, естественно, — спокойно ответила Сигрид, воинственно упираясь руками в бедра.

— А женихи, которые там пировали, они что, успеют спастись?

— Не для того я пожертвовала своим замком, чтобы хоть один из этих надоедливых самцов спасся, — проворчала она. — Засовы там прочные.

— Значит, огонь этого костра неминуемо перекинется на дворец?!

— Успокойся, не перекинется. Я сказало, что мне хотелось бы сжечь этот набитый женихами замок, как в свое время сожгла его моя предшественница, Сигрид Гордая. Но из этого не следует, что я действительно его сожгу.

— Не дает покоя слава Сигрид-Убийцы?

— Да, не дает, однако тебя это уже не касается, — холодно ответила принцесса и, присев у охваченного кровавым багрянцем окна, принялась ласкать юношу губами.

Она проделывала это с такой же страстью, с какой еще недавно припадала к «детородной тайне», посвящая его в мужчины, первая дама «вдовьего двора» Весталия и с какой этой ночью зажигала его в постели всякий раз, когда он некстати остывал, сама принцесса. Судьба Девственного замка, как и судьба некстати объявившихся женихов, ее больше не интересовала [49] Здесь интерпретируется жестокая расправа Сигрид Гордой, вдовы шведского короля Эрика, над надоедливыми женихами, которая воспроизведена в одной из норманнских саг. По весьма правдоподобной версии, среди этих женихов погиб и сын киевского князя Владимира Великого (Крестителя Руси) Всеволод, то есть брат Ярослава Мудрого, который правил в Волынском княжестве с центром во Владимире-Волынском. После этой расправы шведская королева вошла в мировую историю под прозвищем Сигрид Убийца. Кстати, этот эпизод из саги напоминает эпизод из «Повести временных лет», в коем описывается аналогичная расправа великой княгини киевской Ольги, которая сожгла посольство своего жениха, древлянского князя Мала. Этот факт дает основание некоторым исследователям оправдывать Ольгу, заявляя, что ее жестокая расправа — всего лишь литературный вымысел летописца, позаимствованный из норманнской саги о Сигрид Убийце. .

Когда сутки спустя суда норвежского короля Олафа отходили от причалов шведской столицы, принц Гаральд, который все еще приходил в себя после «жаркой» ночи с Сигрид, надеялся, что принцесса придет его провожать или хотя бы каким-то образом свяжется с ним. Однако на пристани появилась лишь первая дама «вдовьего двора» Весталия. Провожать она, конечно же, прибыла Гуннара Воителя, но, заметив принца, тут же подошла к нему.