Богдан Сушинский - Жребий викинга

— До нас здесь пиратствовала другая команда, — объяснил славянин.

— Которую вы полностью истребили?

— Когда шестеро из нас присоединились к ней, Герос, — указал он на капитана, — приказал часть из них, тех, что оставались на берегу, отравить, и те из нас, кто не вышел в море, сделали это. А те, что ушли под парусами, вырезали старых пиратов ночью, прямо на судне. Именно так все и произошло, — виновато взглянул Славянин на начальника прибрежной стражи.

— Не вижу ничего плохого в том, что одни пираты уничтожают других, — определил Гаральд свое отношение к исповеди Славянина. — В худшем случае нас это просто не касается. Ты лучше скажи, куда девались сокровища ваших предшественников.

— Их присвоил капитан Герос. Почти все, что нам удалось добыть.

— Что ж, — развел руками Гаральд, — не зря старая валькирия предсказывала, что самым удачным будет наш пятый поход против пиратов. Так оно и случилось. А теперь слушайте меня, викинги, — обратился он к своим воинам. — Предводителя пиратов, поскольку он не согласился добровольно выдать свой тайник, сбросьте со скалы; Славянина отпустите, наградив двумя золотыми монетами; остальные станут нашими пленниками.

— Но ведь вы же обещали освободить нас, досточтимый начальник прибрежной стражи! — взмолился кто-то из пиратов.

— Я обещал сохранить вам жизнь, разве не так, Славянин?

— Сохранить жизнь, — подтвердил тот.

— Все слышали? И свое слово я сдерживаю. Как видите, я более справедлив по отношению к вам, нежели вы — по отношению к купцам, которых в течение стольких лет грабили и убивали.

Викинги уже намерены были подняться на борта своих судов, когда у хижины, в которой отдыхали принц и конунг Гуннар, вновь появился Славянин. Этому скитальцу земель и морей было уже основательно за сорок, однако он оставался по-молодецки крепким и подвижным. И еще обращали на себя внимание руки, до странности короткие. Тем не менее, они поражали размерами ладоней и толщиной пальцев; это были не руки, а пятипалые клешни, источавшие какую-то особую силу.

— Тебе, пират, показалось, что двух монет маловато? — воинственно поинтересовался Гуннар.

Славянин недовольно, обиженно покряхтел и выложил два дарованных ему золотых на стол.

— Можете забрать их. Возвращаю.

— Совесть замучила, что взял неправедно заработанные? — осклабился Гуннар.

— Мы одинаково «праведно» зарабатываем себе на хлеб — войнами и грабежом.

— Но-но, ты, раб! — потянулся к нему рукой Гуннар. Однако Славянин мгновенно перехватил ее за кисть и сжал так, что обладавший недюжинной силой конунг побагровел и присел, чуть ли не упал перед пиратом на колени.

— Отпусти его! — жестко приказал начальник прибрежной стражи. — Немедленно отпусти и скажи, чего же ты хочешь.

— Примите меня на службу.

— Но ты — не викинг.

— Хотя именно такие силачи как раз и нужны сейчас Норвегии, — на весу помахал кистью руки Гуннар, развеивая боль. Проявление всякой силы, даже если она была направлена против него, вызывала у старого рубаки не злость, а уважение.

— Ты тоже крепкий воин. Почти все, кто оказывался в моих руках, мгновенно валились на землю, а ты какое-то время продержался.

— И все же ты не викинг, — напомнил ему Гаральд, — у нас же в отряде только викинги, норманны.

— Теперь мне уже трудно объяснить самому себе, кто я такой. Какое-то время побыл арабом, затем греком, теперь вот, если надо, буду норманном. Главное, что служить стану верно. В Норвегию вам придется возвращаться через Русь? — с надеждой спросил он, поглядывая то на начальника прибрежной стражи, то на Гуннара.

— Как и прибыли сюда.

— Ну вот, если уцелею в боях, вернусь вместе с вами.

— Откуда ты?

— Из Переяслава, но происхожу из уличей, из этого племени славянского, которое когда-то обитало по Днепру, однако не желало подчиняться киевскому князю и во времена князя Игоря даже воевало против киевлян, но затем предки наши перешли на берега Буга и со всеми остальными русичами помирились [87] Уличи — одно из племен Древней Руси судьба которого вызывает немало споров у исследователей, поскольку остается не до конца выясненной. В 1-й Новгородской и в некоторых других летописях говорится, что «когда-то уличи обитали в низовье Днепра, а затем перешли в междуречье Буга и Днестра и осели». А дальше следуют только версии. . Так что теперь…

— Ваши межплеменные стычки меня не интересуют, — прервал его рассказ принц норвежский. — А вот то, что ты русич — хорошо.

— Почему бы нам не послать его с небольшим отрядом викингов в Киев, — как бы в раздумье поддержал принца конунг Гуннар.

— Меня — в Киев?! — буквально возликовал Славянин.

— Это будет опасный поход, — попытался охладить его пыл Гаральд. — Вместе с моими викингами тебе предстоит охранять очень ценный купеческий груз, который следует доставить в Киев, великому князю Ярославу.

— Неужели я когда-нибудь увижу Днепр, Переяслав, Киев?! — не верил своему счастью Славянин, не обращая никакого внимания на предостережение об опасности. Чего оно стоит в сознании человека, который рискует каждый день и который уже много лет мечтает увидеть родную землю?

— Увидишь, причем очень скоро, — заверил его Гуннар.

Уходя, норманны хотели поджечь все четыре хижины и складское помещение, составлявшие поселок, который пираты маскировали под рыбацкий. Однако Славянин сумел отговорить их от этой затеи.

— Зачем уничтожать поселок, который еще не раз может пригодиться вам?! Если вы и дальше намерены сражаться с пиратами, вам обязательно понадобится такое пристанище, как это. Все местные пираты рано или поздно пытаются промышлять у этих островов. Да и вам далеко ходить на охоту не надо. Охрану лагеря можно набрать даже из пленников. У вас их, вижу, появилось немало. Так вот, двоих из тех, которых вы взяли вместе со мной, можете оставить здесь, вооружив их луками и мечами и снабдив хоть какой-то едой. Я с ними переговорю, они поймут, что лучше быть здесь охранниками, нежели вновь оказаться в рабстве. Ну а со временем вы охрану усилите.

Гуннар и начальник прибрежной охраны империи переглянулись.

— Хорошо, иди забирай своих троих пиратов, беседуй с ними, только недолго, и приводи их сюда.

В бухте Золотой Рог флотилию имперской прибрежной стражи встречали так, словно она только что разгромила весь арабский флот, который все еще оставался главным врагом византийцев в южных морях. Первым о подвигах Гаральда узнал, благодаря своей голубиной почте, Визарий. А уж он позаботился, чтобы пять победных антипиратских рейдов норманна восприняли при дворе чуть не как победу над всеми пиратскими сборищами, обитавшими во всех окрестных морях.