Генри Райдер Хаггард - Собрание сочинений в 10 томах. Том 4

Дирк сразу понял, что он хотел сказать.

— Это умная мысль, хорошая мысль! — одобрил он. — У меня есть святая книга: сначала помолимся, а затем поищем в ней мудрости.

— Какой ты счастливый! — воскликнул Брант. — Расскажи мне как-нибудь, каким образом ты достал ее?

— Здесь, в Лейдене, такие книги нетрудно достать, если имеешь, чем заплатить, — отвечал Дирк, а вот что трудно, так это сохранить их в тайне, потому что попасться с Библией в кармане — значит, нести в кармане свой смертный приговор.

Брант кивнул утвердительно головой.

— Ты можешь показать мне ее сейчас? — спросил он.

— Могу, здесь мы, по-видимому, в безопасности: ставни закрыты, дверь мы запрем, если она еще не заперта. Однако кто может считать себя в безопасности в стране, где крысы и мыши разносят новости, а ветер служит свидетелем? Пойдем, я покажу тебе, где храню ее.

Подойдя к камину, Дирк снял один из медных подсвечников с массивной подставкой из опала, украшенной двумя массивными же медными змеями, и зажег свечу. — Нравится тебе эта вещь? Она исполнена по рисунку, который я набросал в свободное время, — спросил он, смотря на подсвечник с любовью артиста. Затем, не ожидая ответа, он направился к двери в спальню и остановился.

— Что такое? — спросил Брант.

— Мне показалось, что я слышу шум: вероятно, хозяйка ходит у себя наверху.

Они вошли в спальню и, обойдя комнату, чтобы убедиться, что никого нет, Дирк подошел к изголовью массивной дубовой постели, украшенному таким же гербом великолепной резной работы, как и камин в гостиной, и, отодвинув одну из досок, из потайного шкафчика, скрывавшегося в спинке постели, вынул книгу в кожаном переплете. Снова задвинув дверцу тайника, молодые люди вернулись в гостиную и положили книгу на дубовый стол, рядом с подсвечником.

— Прежде всего помолимся, — предложил Брант.

Не странно ли, что этим двум молодым людям, имевшим, без сомнения, каждый свои слабости, — один, как мы видели, мог, например, при случае выпить лишнее, да и другой, вероятно, имел общечеловеческие недостатки, — после веселого обеда и крупной игры пришла мысль помолиться, стоя рядом на коленях, перед тем как приступить к чтению Священного Писания? Но в те времена молитва — теперь столь обычная и столь часто забываемая — была настоящей роскошью. Для этих несчастных, гонимых людей было истинной радостью молить и благодарить Господа тогда, когда они думали, что им не грозит меч тех, кто поклонялся Богу иначе. Религия, исповедовать которую запрещалось, стала для ее последователей жизненным вопросом, отрадой, которой они старались пользоваться при каждом случае, совершая молитву торжественно и с благодарностью в сердце. Так и теперь, при свете оплывающих свечей друзья опустились на колени, и Брант произнес вслух за обоих молитву — трогательное и прекрасное обращение к Богу.

Подлинные слова молитвы имеют мало значения, но важен их смысл: Брант молился о своей Церкви и об освобождении и укреплении своей родины, молился даже об императоре, этом чувственном, жадном, эгоистичном, обезображенном заячьей губой отпрыске Габсбургов. Потом он стал молиться о себе и своем товарище и обо всех, кто был дорог им. Наконец, о том, чтобы Господь просветил Дирка в его теперешнем затруднении. Молитву заключило прошение о прощении всех врагов, даже мучивших и сжигавших последователей другой веры на кострах, ибо они не знают, что творят. Невозможно представить себе людскую молитву, более проникнутую истинным христианским духом.

Когда, наконец, Брант замолк и оба молящиеся поднялись с колен, Дирк предложил:

— Не раскрыть ли нам Библию и не прочесть ли то место, которое первым бросится в глаза?

— Нет, — отвечал Брант, — это будет похоже на суеверие: так поступали древние с сочинениями поэта Вергилия. Нам же, носителям светоча, неприлично следовать примеру этих слепых язычником. Какую книгу Библии ты изучаешь теперь, брат?

— Первое письмо апостола Павла к коринфянам [83] [83] Первое письмо апостола Павла к коринфянам — одно из четырнадцати посланий апостола Павла, которые включены в Новый Завет. , которое я прежде никогда не читал, — отвечал Дирк.

— Начни же с того места, где остановился, и дочитай главу до конца. Быть может, мы найдем в ней совет. Если нет, то значит, нам не суждено получить ответ сегодня.

Дирк начал читать седьмую главу, в которой великий апостол как раз касается вопроса о браке. Он читал спокойным ровным голосом, пока не дошел до двадцатого и четырех последующих стихов, в последнем из которых говорится: «Ибо неверующий муж освящается женою верующею, а жена неверующая освящается мужем верующим. Иначе дети ваши были бы нечисты, а теперь святы. Если же неверующий хочет развестись, пусть разводится: брат или сестра в таких случаях не связаны, к миру призвал нас Господь. Почему ты знаешь, жена, не спасешь ли мужа? Или ты, муж, почему знаешь, не спасешь ли жены?…»

Голос Дирка задрожал, и он остановился.

— Читай до конца главы, — сказал Брант, и чтец продолжал.

Сзади них послышался какой-то звук. Они не заметили, как дверь спальни чуть-чуть приотворилась, и не видели, как в отверстии мелькнуло что-то белое: женское лицо, обрамленное черными волосами над парой неподвижных злых глаз. Сатана, впервые поднявший голову в раю, наверное, имел такое выражение. Вытянув длинную шею, фигура подалась вперед, но вдруг шорох или движение испугали ее, и она поспешно отодвинулась назад, как испуганная змея, извивающая свой хребет. Дверь снова затворилась.

Глава окончена, молитва прочитана. И недолго, может быть, придется ждать на нее ответа этим нетерпеливым людям, не знающим, что, подобно тому как свет далекой звезды не скоро достигнет нас, так и ответ на молитву, обращенную к Божеству, может прийти не скоро — не сегодня, не завтра. Его может узнать не настоящее поколение и не текущее столетие: молитва может исполниться тогда, когда дети детей тех, чьи уста произносили эту молитву, в свою очередь, уже превратятся в прах. Однако никогда подобная молитва не останется без ответа. Так и нашей теперешней свободой мы, может быть, обязаны тем, кто уже умер в то время, когда жили Дирк ван Гоорль и Хендрик Брант; так и отмщение, постигшее теперь Испанию, может быть возмездием за те позорные поступки, которые позволяли себе испанцы в давно прошедшие времена. Божество — всегда Божество, подобно тому как звезда — всегда звезда: от первого изливается правосудие, как от второй свет, и для них время и пространство — ничто. Дирк, дочитав главу до конца, закрыл Библию.

— Брат, ты, кажется, получил ответ, — спокойно сказал Брант.

— Да, — отвечал Дирк, — он ясен: «Неверующий муж освящается женою… Почему ты знаешь, муж, не спасешь ли ты жену?» Если бы апостол предвидел случай со мной, он не мог бы дать более определенного ответа.