Генри Хаггард - Братья

– Жестоко поступила госпожа Масуда, заманив этих красивых птиц в сети нашего господина, лучше сделала бы она, если бы предупредила их.

– Масуда всегда была жестокой, – подтвердила другая, – и она ненавидит всех мужчин. Только мне думается, что если она полюбит кого-нибудь, то полюбит крепко, и, может быть, ее любовь будет для него хуже ненависти.

– А эти рыцари – шпионы? – спросила первая.

– Я думаю, – послышался ответ. – Глупые люди, они воображают, что можно шпионить в стране шпионов! Лучше, если бы они дрались, так как, вероятно, эти рыцари хорошо умеют сражаться. Что-то будет с ними?

– Думаю, то, что случается всегда: сначала они проведут время в удовольствиях, а потом, если для них не найдется дела, им предложат переменить веру или выпить кубок. Впрочем, если они окажутся людьми знатными, может быть, их посадят в тюрьму, чтобы взять за них выкуп. Да, да, жестоко поступила Масуда. Зачем она обманула их? Ведь, может быть, они мирные путешественники и просто хотели осмотреть наш город.

В эту минуту занавесь отодвинулась, и вошла сама Масуда. Она была одета в белое платье, и на ее груди с левой стороны краснела вышивка в виде кинжала. Ее длинные черные волосы падали на плечи, полураскрытые раздвинутым спереди покрывалом, которое спускалось у нее с головы. Еще никогда не казалась она д'Арси такой красивой.

– Привет вам, братья Питер и Джон, – обратилась к ним Масуда по-французски. – А разве это подходящее занятие для пилигримов? – прибавила она, указывая не мечи, которые они точили. Братья поклонились ей.

– Да, – ответил Вульф, – для пилигримов в этот святой город.

Девушки, чистившие кольчуги, тоже поклонились; казалось, в этом дворце Масуда была лицом важным. Она взяла одну из кольчуг и резко сказала:

– Плохо вычищено. Я думаю, вы лучше болтаете, чем работаете. Ну, ничего. Помогите этим рыцарям надеть их. Глупая! Это кольчуга сероглазого путника. Дай мне ее, я буду его оруженосцем, – и она вырвала кольчугу из рук служанки. Когда Масуда отвернулась, девушки переглянулись.

Братья полностью вооружились и накинули на себя плащи, Масуда одобрила:

– Теперь вы совсем похожи на пилигримов. Слушайте, у меня есть к вам дело. Господин, – и она нагнула голову так же, как и служанки, угадавшие, о ком она говорит, – через час примет вас, до тех пор, если вам угодно, мы погуляем по саду, который стоит посмотреть.

Д'Арси пошли за ней, и подле занавеси она шепнула им:

– Во имя любви к жизни, помните все, что я вам говорила, главное же о вине и кольце, – если вы впадете в сон от выпитых напитков, вас обыщут. Со мной говорите только о ничего не значащих вещах.

В галерее за занавесью стояли стражи в белых одеждах, вооруженные копьями; они безмолвно повернулись и пошли за братьями. Прежде всего д'Арси отправились в конюшню взглянуть на своих лошадей; заслышав их шаги, Огонь и Дым тихонько заржали. Лошади были в хорошем виде, и целое общество конюхов собралось вокруг них, обсуждая их стати и красоту; все низко поклонились братьям. Из конюшни д'Арси прошли в знаменитые сады, которые считались самыми роскошными на всем Востоке. И действительно, прекрасны были они, засаженные редкими деревьями, кустами и цветами. Между одетыми папоротником скалами вились ручейки и падали с высоких утесов в виде пенистых водопадов. Местами кедры бросали такую густую тень, что под их ветвями яркий день превращался в сумрак, открытая почва была, как ковром, покрыта цветами, которые наполняли воздух благоуханием. Повсюду красовались розы, мирты, деревья, увешанные великолепными плодами, со всех сторон неслось воркование голубей и пение множества птиц с яркими перьями, которые, как блистающие драгоценности, перепархивали с одной пальмы на другую.

Целую милю шли братья по дорожке, усыпанной песком. Масуда и стража сопровождали их. Миновав заросли шелестящих, похожих на тростники растений, д'Арси увидели низкую стену, через которую они переехали, направляясь в замок.

– Этот широкий ров окружает внутреннюю часть города, крепость и сад, – пояснила Масуда. – И кто в наши дни может перебросить через него такой мост? Теперь пойдем обратно.

Они вернулись в замок другой дорогой. Их ввели в переднюю, где стояли двенадцать часовых. Масуда ушла, оставив обоих д'Арси посреди воинов, окаменело смотревших на них. Но скоро она вернулась и знаком предложила им идти за ней по длинному коридору. В конце этого прохода д'Арси увидели занавесь, которую охраняли двое часовых. При виде братьев воины раздвинули занавесь. Тогда рука об руку Годвин и Вульф вошли в большую залу, длинную, как церковь Стоунгейтского аббатства, и наполненную толпой людей, сидевших на полу; дальше она сужалась, как церковный притвор.

Тут стояло и сидело еще много людей, со свирепыми глазами, с тюрбанами на головах и с большими ножами за поясом. Впоследствии Д'Арси узнали, что это были фидаи, которые ждали только, чтобы исполнять приказы своего господина. В конце узкой части залы опять висели занавеси, а за ними были двери, охранявшиеся часовыми. Их створки распахнулись, и братья очутились на залитой солнцем, открытой террасе. Справа и слева сидели старые, длиннобородые люди, числом двенадцать, скромно склонив головы. Это были даи, или советники аль-Джебала.

В конце террасы под балдахином, покрытым великолепной резьбой, стояли два исполина-воина, и на их белых одеждах рдели красные кинжалы. Между воинами лежала черная подушка, а на ней виднелась какая-то странная черная же груда. Сначала, глядя из яркого солнечного света в тень, братья не могли понять, что это такое. Потом они рассмотрели блестящие глаза, и им стало ясно, что это совсем не груда, а человек в черном тюрбане на голове и в черном одеянии, скроенном вроде колокола и застегнутом на груди сияющим камнем, красным как кровь. Он от своей тяжести так погрузился в мягкую подушку, что на виду остались только складки его колоколообразного платья, красный камень на груди и голова. Странный человек этот походил на свернувшуюся кольцами черную змею, и его блестящие черные глаза тоже походили на змеиные. В глубокой тени, падавшей от занавеси и от широкого черного тюрбана, нельзя было рассмотреть его лицо.

Все в этом существе было так ужасно, оно так мало походило на человека, что братья невольно вздрогнули. Хотя все они были люди, однако между грудой с глазами-бисеринками и двумя высокими воинами-европейцами в сияющих кольчугах и цветных плащах и шлемах разница была не меньше, чем между жизнью и смертью.

Масуда выбежала вперед и бросилась ниц перед балдахином, Годвин и Вульф стояли и смотрели на черную груду, груда смотрела на них. Потом, по одному знаку его подбородка, Масуда поднялась и обратилась к д'Арси: