Генри Райдер Хаггард - Собрание сочинений в 10 томах. Том 5

— А кто она, эта златокудрая женщина, на груди которой горит и искрится багрово-красная звезда, красавица, которая поет сладкозвучные песни в то время, когда кругом нее умирают люди?

И снова отвечал тот же престарелый воин:

— Такую красоту я когда-то видел, и так же она певала тогда; та же звезда блистала у нее на груди. То была Елена-аргивянка, из-за красоты которой мир омрачился от смерти и захлебнулся в крови, но Елена-аргивянка давно умерла!

Между тем Скиталец взглянул на ахеян и на знакомые девизы на щитах тех воинов, отцы которых сражались с ним бок о бок под стенами Илиона, и при мысли о том, что он должен вести против них полки фараона, на душе у него стало так горько, что он заплакал.

— Не плачь, Одиссей, — промолвила Елена, — так предначертано тебе судьбой, и против нее ты бессилен! Веди на них полчища фараона, так как от них, от ахеян, тебе суждено принять смерть!

С тяжелым сердцем двинул Скиталец своих людей на ахеян и сам устремился на них на своей колеснице, но ни одной стрелы не пустил он в них, а их стрелы отскакивали от его золотых доспехов. Реи и Елена также оставались неуязвимы, хотя кругом их смерть разила людей. Пока кипел бой, Реи рассказал Скитальцу о смерти фараона, о сожжении храма Хатхор, о бегстве Елены. Скиталец, выслушав его, заметил:

— Пора кончать, Реи! Мериамон скоро явится сюда разыскивать нас, а мне думается, что я оставил по себе заметный след! — И он указал рукой на груды тел, отмечавших его путь.

Между тем престарелый ахеянин пустил стрелу в стоявших в колеснице, но стрела, едва коснувшись груди Елены, вдруг избрала иное направление, не причинив ей ни малейшего вреда; пораженный этим чудом, он не спускал с нее глаз. Вдруг Елена подняла голову и взглянула прямо ему в лицо, и в этот момент он узнал ее, узнал в ней ту Елену-аргивянку, которую не раз видел во время осады Трои.

Теперь он узнал и доспехи Скитальца и, объятый ужасом, громко крикнул своим:

— Спасайтесь, ахеяне! Бегите! Бегите скорее к своим судам, бегите из этой проклятой страны! Там, на золотой колеснице, стоят Елена-аргивянка, давно умершая, и с ней Парис, сын Приама, явившийся сюда отомстить за бедствия Илиона сынам тех, кто навлек на него эти бедствия! Бегите, пока рок не сразил вас!

Паника охватила вдруг ахеян, когда отряд за отрядом передавал друг другу слова престарелого воина, знававшего некогда Париса и Елену. С минуту ахеяне как бы застыли в недоумении, словно овцы при виде подкрадывающегося к ним волка, затем, покинув стены, побежали к своим судам.

Воины фараона, взбежав на стены, ворвались в их укрепленный лагерь и кинулись преследовать их вплоть до самых кораблей. Однако многие из них были преданы огню; зарево пожара осветило поле битвы, но некоторые суда успели выйти на середину реки и, держа весла наготове, ожидали, чем кончится сражение.

Солнце уже зашло. На поле сражения спустился мрак, так что люди едва могли видеть друг друга. Скиталец, стоя на своей колеснице на берегу, следил за ходом битвы — он был утомлен и измучен.

Вот и последнее судно оттолкнулось от берега. На суше уже не оставалось более врагов. На этом корабле стоял юноша, рослый, красивый, могучий и отважный. Одиссей, глядя на него, решил, что из всех ахеян это первый воин, так как он один долго удерживал врага, пока товарищи его спускали на воду судно и готовились отчалить.

Теперь он стоял на корме судна и, увидев отблеск зарева горящих кораблей на золотых доспехах Скитальца и на золотом его шлеме, натянул свой лук и пустил стрелу, крикнув ей вслед:

— Прими подарок, дух Париса, от Телегона, сына Цирцеи и Одиссея, врага Париса!

Едва эти слова коснулись слуха Одиссея и Елены, как предназначенная богами стрела вонзилась в грудь Скитальца, сразив его насмерть. Тогда Одиссей понял, что судьба его свершилась и что смерть пришла к нему с воды, как то было предсказано. Обессилев, он выронил свой щит и черный лук, однако у героя осталось еще сил крикнуть:

— О Телегон, сын Цирцеи, какой грех совершил ты перед жестокими богами, чтобы такое тяжкое проклятие пало на твою голову? Ведь ты убил того, кто породил тебя! Слушай меня, сын Цирцеи! Я не Парис, а Одиссей из Итаки, которому ты с воды послал смерть, как мне было предсказано.

Телегон, услышав эти слова и узнав, что он убил своего отца, знаменитого и прославленного Одиссея, которого он искал по всему свету, от скорби хотел было броситься в реку и утопиться, но товарищи силой удержали его от этого. Так суждено было Телегону богами увидеть отца в первый и последний раз в своей жизни и услышать голос его тоже в первый и последний раз. Когда ахеяне узнали, что то был исчезнувший Одиссей, который предводительствовал войском фараона против десяти народов, в том числе и против них, то не стали более удивляться его военному искусству и его мужеству в бою.

Тем временем колесница царицы Мериамон, пустившейся в погоню за Еленой-аргивянкой, уже была близко. Утопая в крови убитых, по телам их неслась она к стенам неприятельского лагеря. Но и здесь ее встречали одни мертвецы, а вместо огней освещало поле сражения зарево догоравших кораблей ахеян. И воскликнула Мериамон:

— Воистину фараон поумнел перед смертью, так как только один человек в мире мог с таким малочисленным войском одержать такую громадную победу! Скиталец спас царство и корону Кемета, и она по праву должна принадлежать ему! Клянусь Осирисом!

Теперь колесница Мериамон выехала во внутренний двор укрепленного лагеря ахеян, и здесь воины фараона приветствовали ее громкими криками. Между тем Скиталец умирал на берегу реки, озаренной пламенем пожара догоравших кораблей. Елена склонилась над ним, а багрово-красная звезда на ее груди роняла свой отблеск на чело умирающего героя.

— Что значат эти крики? — спросил Одиссей, приподняв голову.

— Они приветствуют царицу Мериамон! — ответил ему Реи.

Мериамон, сойдя со своей колесницы, прошла сквозь ряды расступившихся перед нею солдат, склонявшихся перед ее царским величием, прошла к тому месту, где лежал умирающий Скиталец. Долго она стояла над ним в полном безмолвии. Наконец Одиссей поднял голову и проговорил слабым, угасающим голосом:

— Привет тебе, царица! Видишь, я исполнил поручение фараона: страна Кемет свободна от врагов. Где фараон, чтобы я мог отдать ему отчет во всем прежде, чем умру?

— Фараон умер, Одиссей, — отвечала царица, — а ты живи и будь сам фараоном!

— Ах, царица Мериамон, я знаю все! Да, фараон умер, умер от твоей руки, потому что ты желала овладеть мною, но мной овладела смерть. Тяжким гнетом ляжет на тебя кровь фараона в той стране, куда я теперь иду и куда и ты вскоре последуешь за мной. Ты хотела умертвить Елену, но злоба твоя оказалась бессильной против ее бессмертия. А я умираю, и вот конец всей этой любви и ненависти, борьбы и скитаний.