Генри Райдер Хаггард - Собрание сочинений в 10 томах. Том 7

Утро прошло довольно тяжело для четырех пленников во дворце. В течение нескольких часов они сидели вместе в комнате, почти не говоря ни слова, подавленные несчастьем и ужасом. Леонард и Хуанна, сидя рука об руку, тихо говорили, а Оттер, словно беспокойный дух, бродил взад и вперед, проклиная Соа, Сагу и всех женщин. Наконец он исчез за дверьми.

Но карлик думал о мести, а не о пьянстве. Спустя несколько минут после его ухода Леонард, услышав шум и визг на дворе, выбежал из комнаты и увидел курьезное зрелище. На земле окруженная группой других женщин, смеявшихся над ее положением, лежала стройная Сага, невеста Змея. Над ней стоял ее повелитель и господин — Джаль; запустив левую руку в ее длинные волосы, в правой он держал ременную плеть и наносил ей жестокие удары.

— Что ты делаешь? — спросил Леонард.

— Учу свою жену, баас, — ответил, тяжело дыша, Оттер, — что нехорошо опаивать сонным питьем бога. — И нанеся последний жестокий удар своей жертве, добавил: — Пошла вон, ведьма! Чтобы я не видел больше твоей безобразной рожи!

Женщина встала и ушла с плачем, произнося проклятия, а карлик вернулся вместе с Леонардом в комнату.

Здесь они застали посланного от Нама, пришедшего просить аудиенции.

— Пусть войдет, — сказала, вздохнув, Хуанна.

Войдя в комнату и склонившись смиренно перед Хуанной и карликом, Нам заговорил:

— О боги, я пришел от имени народа просить у вас совета. Неизвестно почему, но несчастья готовы обрушиться на страну: солнца не видно, и народ боится, что будет голод. Мы просим вас утешить нас от избытка вашей мудрости.

— А если мы этого не сделаем, Нам?

— Тогда народ просил вас соизволить прибыть в храм завтра, через час после восхода луны, чтобы он мог говорить с вами моими устами.

— А если нам надоел ваш храм и мы не пойдем туда, Нам? — спросила Хуанна.

— Тогда по приказанию народа, Ака, мы приведем вас туда. Такое приказание не может быть не исполнено! — ответил медленно верховный жрец.

— Берегись, Нам, — сказала Хуанна. — Здесь происходят странные вещи, которые вопиют о мщении. Наши слуги исчезли, подобно теням, а на их месте мы находим ваше оружие. — И она указала на ножи жрецов. — Завтра ночью мы придем в храм, но я снова повторяю тебе — берегись, ибо нашему долготерпению может прийти конец.

— Вы лучше нас знаете, куда делись ваши слуги. О Ака, — сказал жрец, молитвенно простирая вперед руки, — такие великие боги, как вы, сами могут охранить своих слуг! Мы благодарим вас, о боги, за ваши слова и молим пощадить нас, так как угрозы богов ужасны. А теперь мне надо вам сказать еще об одной вещи. Я прошу у вас правосудия, о боги. Моя внучка, Сага, невеста Змея, была жестоко избита каким-то злодеем здесь, во дворце; я встретил ее избитую и плачущую. Прошу вас наказать этого злодея смертью или плетьми. Прощайте, о высокие боги!

Леонард смотрел на смиренно склонившегося жреца, и его охватило желание последовать совету Оттера и убить его, ибо он знал, что жрец пришел с целью звать их к суду, а затем, может быть, к гибели. У него оставался еще револьвер, а широкая грудь жреца была слишком заметной целью, чтобы можно было промахнуться; но стоило ли проливать кровь? Место Нама займут другие и отплатят насилием за насилие. Нет, пусть он уйдет спокойно, а там видно будет.

День клонился к вечеру; погода была пасмурная и туманная, даже выпал град. После полудня туман был рассеян сильным ветром, дувшим с гор, но никакой перемены погоды к лучшему нельзя было ожидать.

После захода солнца Леонард подошел к воротам дворца и взглянул на храм, около которого уже собралась толпа народа. Некоторые из толпы, заметив его, подошли к воротам и, сжав кулаки, посылали ему проклятия.

— Вот предзнаменование того, что ожидает нас сегодня ночью, — сказал Леонард Франциско. — Дела наши очень плохи, дружище! Я не особенно беспокоюсь за себя, но у меня разрывается сердце при мысли о Хуанне. Чем все это кончится?

Возвратившись в комнату, они увидели, что Оттер, в течение последних двадцати четырех часов совершенно трезвый, сидел скорчившись на полу, а Хуанна, погруженная в размышления, ходила взад и вперед по комнате.

— Что нового, Леонард? — спросила она, когда они вошли.

— Ничего, только там идут большие приготовления, — он кивнул по направлению к храму, — и толпа воет у ворот.

Последовало продолжительное молчание, прерванное приходом Олфана с встревоженным лицом.

— Что случилось, Олфан? — спросила Хуанна.

— Королева, — печально ответил тот, — в городе большое волнение, народ жаждет вашей крови. Нам сказал вам, что вас просят прийти в храм для переговоров с народом. Увы! Я должен вам сообщить иное: сегодня ночью состоится суд над вами перед советом старейшин.

— Мы догадывались об этом, Олфан. Ну, если приговор будет против нас, тогда что?

— Тогда, королева, все вы будете брошены в бассейн на съедение Змею.

— Не можешь ли ты защитить нас, Олфан?

— Не могу, королева! Солдаты действительно находятся под моей командой, но они не послушаются меня, так как жрецы нашептали им, что если солнце не покажется, то следующей зимой они все умрут с голоду. Извините меня, королева, но раз вы боги, то зачем вам нужна моя помощь? Ведь я простой человек. Разве боги не могут сами защитить себя и отомстить своим врагам?

Хуанна безнадежно посмотрела на Леонарда,

— Я думаю, вам лучше открыться ему! — сказал он по-английски. — Наше положение безнадежное. По всей вероятности, через несколько часов он узнает, что мы — обманщики. Пусть лучше он узнает правду из наших уст. Он — человек честный. Кроме того, нам он обязан жизнью, хотя его жизнь подвергалась опасности также из-за нас. Мы должны довериться ему и попытать счастья. Если нас постигнет неудача, то все равно мы имели их уже много.

Хуанна поникла головой и некоторое время раздумывала; затем, подняв голову, она спросила:

— Олфан, мы одни? То, что я хочу сказать, не должно быть подслушано никем.

— Мы одни, королева, — ответил он, оглядевшись кругом, — но эти стены имеют уши.

— Олфан, подойди ближе!

Он подошел, и Хуанна, нагнувшись вперед, заговорила с королем почти шепотом:

— Ты не должен меня звать более королевой! Я не богиня, а только смертная женщина; этот же человек, — указала она на Оттера, — не бог, а просто черный карлик.

Она остановилась, ожидая эффекта, который должны были произвести ее слова. Выражение удивления пробежало по лицу короля, но оно было вызвано скорее смелостью, чем содержанием речи Хуанны. Затем он улыбнулся.

— Быть может, я и раньше догадывался об этом! — ответил он. — Однако я все еще должен звать тебя этим именем; ты — королева всех женщин. Разве есть другая столь прелестная и смелая? По крайней мере, здесь таких нет! — И король склонился перед ней с такой изысканной любезностью, которая была бы впору европейцу.