Генри Райдер Хаггард - Собрание сочинений в 10 томах. Том 9

Роберт вежливо ответил, что он рад слышать это и желает им счастливого пути.

— Лучше пожелай счастливого пути себе, белый человек, — послышался суровый ответ.

— Почему? Разве ты хочешь, чтобы я сопровождал тебя к Лобенгуле?

— Нет, ты пойдешь впереди нас в крааль Черного, который еще сильнее, чем Лобенгула, и имя которому — Смерть.

Роберт скрестил руки на груди и сказал:

— Я слушаю.

— Белый человек, я обещал сохранить тебе жизнь, если ты научишь нас взять эти стены или сделать подкоп. Но ты посмеялся над нами — ты заставил нас пробивать скалу ассегаями и секирами. Да, рыть скалу, как будто это была земля, хотя вам, белым, известны гораздо лучшие способы. Теперь нам приходится вернуться к нашему повелителю с пустыми руками и навлечь на себя его гнев за то, что не исполнили его воли. Поэтому ты должен умереть. Сойди вниз и прими смерть от нас, а мы узнаем, есть ли у тебя мужество.

В тот момент, когда Роберт собирался выхватить револьвер, Бенита быстрым движением выскользнула из-под полога фургона и стала рядом с ним на козлах.

— О, — вскрикнул Мадуна. — ведь это белая девушка! Но как она сюда попала? Не иначе как волшебством! Разве женщины умеют летать словно птицы?

Пораженные матабеле смотрели на нее.

— Не все ли тебе равно, как я сюда попала, вождь Мадуна? — по-зулусски ответила Бенита. — Но я скажу, зачем я сюда пришла. Я хочу помешать тебе обагрить твое оружие невинной кровью и навлечь на ваши головы погибель за эту кровь. Отвечай мне, Мадуна, кто подарил жизнь тебе и твоему брату, там, вон за этой стеной, когда макаланга были готовы разорвать вас в клочья, как гиена разрывает антилопу? Не я ли?

— Инкосикази, повелительница, — ответил вождь и в знак приветствия поднял свой тяжелый ассегай. — Ты и никто другой!

— А что ты обещал мне, Мадуна?

— Высокорожденная девушка, я обещал тебе сохранить твою жизнь и твое имущество, если ты когда-нибудь попадешь в мои руки.

— Как может вождь матабеле, родственник Лобенгулы, лгать, словно он презренный раб машона, словно он макаланга? Как может он поступать еще бесчестнее, говоря только половину правды, словно мелкий воришка, покупающий и удерживающий половину платы? — спросила она с насмешкой. — Мадуна, ты обещал подарить мне не одну, а две, две жизни и имущество, принадлежащее двоим. Спроси своего брата, который был свидетелем твоих слов.

— Что это значит? — пробормотал Роберт Сеймур, глядя на Бениту, которая стояла с вытянутой вперед рукой, с глазами, полными огня. Кто бы мог подумать, что слабая, изможденная женщина может так играть с жизнью и смертью!

— Эта белая девушка говорит правду, — ответил воин, к которому она обратилась. — Когда она спасла нам жизнь и вырвала нас из когтей этих собак, ты обещал подарить ей две жизни, одну за себя, а другую за меня.

— Ты слышал, — продолжала Бенита. — Он обещал мне две жизни, а теперь посмотрите, как держит свое слово человек благородной крови! Когда мы с моим старым отцом мирно ехали по этим местам, он бросал в нас копья, он гнался за нами. Зато в капкан попали сами преследователи, а не дичь.

— Белая девушка, — ответил Мадуна со смущением, — это была твоя ошибка, а не моя. Я бы отпустил тебя на волю, если бы ты обратилась ко мне. Но вы убили караульного, и тогда началась погоня за вами; прежде чем я узнал, в чем дело, мои воины успели убежать далеко вперед.

— У меня не было времени, чтобы искать у тебя спасения; но пускай так, — согласилась Бенита. — Я верю тебе и прощаю обиду. Теперь исполни свое обещание. Уходи и оставь нас в покое.

Но Мадуна все еще колебался.

— Я должен доложить об этом нашему повелителю. Что он тебе, этот белый, что я должен пощадить его? Я дарю тебе твою жизнь и жизнь твоего отца, а не этого человека, который обманул нас. Если бы он приходился тебе отцом или братом — другое дело. Но он чужой, он принадлежит мне, а не тебе.

— Мадуна, разве на меня похоже, чтобы я делила место в фургоне с чужими? Этот человек для меня больше, чем отец или брат, он мой муж, и я требую его жизни.

— О, — обратился переводчик к воинам, слушавшим их. — Теперь я понимаю. Она его жена и имеет право на него. Если бы она не была его женой, она бы не жила в его фургоне. Ясно, что она говорит правду, хотя мы не знаем, как она сюда попала. Может быть, она колдунья, — прибавил он, смеясь своей догадливости.

— Инкосикази, — воскликнул Мадуна, — ты меня убедила. Я дарю тебе жизнь этой белой лисицы, твоего мужа, и надеюсь, что он не станет обманывать тебя, как обманул нас, и не заставит рыть скалу вместо земли, — тут он злобно посмотрел на Роберта. — Я дарю тебе его и все его пожитки. Нет ли у тебя еще какой-нибудь просьбы?

— Есть, — холодно ответила Бенита. — У вас много скота, который вы отняли у макаланга. Мой уже съеден, а мне нужны волы, чтобы везти фургон. Я прошу тебя дать мне двадцать быков… и, — прибавила она, подумав немного, — еще двух коров с молочными телятами, потому что мой отец болен и ему нужно молоко.

— Дайте ей все, чего она просит, дайте, — сказал Мадуна с таким трагическим жестом, который при иных обстоятельствах заставил бы Бениту рассмеяться. — Дайте ей все это и смотрите, чтобы она осталась довольна, иначе белая госпожа еще потребует от нас наши щиты и ассегаи, ведь она спасла мне жизнь.

Несколько дикарей тотчас отправились за коровами и быками, которых они скоро пригнали.

Пока происходил этот разговор, большое войско матабеле собиралось в болотистой низине справа от стоянки фургона, готовясь к походу. Теперь они проходили отрядами, впереди которых шли мальчишки и несли циновки и котлы для варки пищи. Многие из них также гнали захваченных овец и крупный рогатый скот. К этому времени весть о Бените, белой колдунье, которую они не осмелились убить и которая неведомой силой была перенесена с вершины скалы в фургон пленника, разнеслась между ними. Матабеле знали, что это она вырвала их вождя из рук разъяренных макаланга, а те, кто слышали, как она говорила, удивлялись ее уму и храбрости, с которой она отстаивала свое право. Когда матабеле проходили перед белыми, распевая свои воинственные песни, они потрясали ассегаями, чтобы выразить свое уважение Бените, стоявшей в это время на козлах.

Поистине, проходившие перед ними черные воины представляли величественное зрелище, которое едва ли видела какая-нибудь другая белая женщина.

Наконец все ушли, за исключением Мадуны и отряда человек в двести. Он подошел к фургону и обратился к Роберту Сеймуру:

— Слушай, Белая Лисица, заставившая нас грызть гранит! На этот раз ты от нас ускользнул, но знай, что если мы еще раз встретимся, то ты умрешь. Я подарил тебе жизнь, — прибавил он, — но если ты действительно так храбр, как говорят о себе белые мужчины, то не сойдешь ли ты вниз, чтобы честно помериться со мной силой?