Ксавье Монтепен - Искатель приключений

– Вы имеете ко мне дело, я здесь; вы хотите говорить со мною, я слушаю; вы обещали мне золото, я жду…

– Вы мне нужны, это правда, – заявил незнакомец, – я сдержу свое обещание и даже сделаю еще более…

– Очень хорошо; о чем идет речь?

– Я жду от вас услуги.

– Важной?

– Да.

– Тем лучше, вы дороже заплатите…

– Но прежде я задам вам один вопрос…

– Говорите.

– Могу я положиться на вашу скромность?

– Более, чем на могилу. Могила иногда еще раскрывает свои тайны, а я никогда не изменяю моим… Меня убьют десять раз, но не вырвут ни слова из того, чего я не хочу или не должна говорить…

– В тайне, часть которой вы узнаете, речь идет о жизни и смерти.

Старуха быстрым движением указала на голову и сказала:

– Эта тайна будет тут в хорошей компании, я знаю много других…

– Вы искусная повивальная бабка, не правда ли?

– Говорят…

– Вы уверены в себе?

– Насколько это возможно… Много женщин прошло через руки Клодион, и ни одна на нее не жаловалась… А! Так речь пойдет о родах?

– Да,

– Согласна. Приведете вы ко мне эту особу?

– Нет.

– Стало быть, я должна идти к ней?

– Да.

– Когда же?

– Сию минуту.

– Куда?

– Я не могу вам этого сказать.

– Как? – вскричала старуха. – Надо же мне знать, однако…

– Не расспрашивайте и слушайте.

– Слушаю обоими ушами.

– Вот какие условия я предлагаю вам…

– Посмотрим…

Незнакомец вынул из-под плаща черную бархатную полумаску, совершенно похожую на все маски, с той только разницей, что в ней для глаз не было сделано отверстий.

– Прежде всего вы должны надеть эту маску, – продолжал незнакомец.

– Для какой цели?

– Ах, Боже мой! Просто для того, чтобы вы ничего не видели.

– Понимаю… Потом?

– Потом я поведу вас за руку…

– В какое место?

– Не очень далеко отсюда, где мы найдем карету, запряженную парой отличных лошадей…

– И эта карета?..

– Отвезет нас менее, чем через час в то место, где нас ждут…

– Женщина, положение которой требует моих попечений, молода?

– Лет двадцати…

– Слабого или крепкого здоровья?

– Очень крепкого.

– Вы уверены, что время родов пришло?

– Да, уже начались первые боли.

– Давно ли?

– Часа три назад.

– Стало быть, нельзя терять ни минуты.

– Я думаю. Поспешим же заключить наши условия и поедем.

– Еще одно слово…

– Что?

Черты старухи приняли зловещее выражение. Она подошла к незнакомцу и шепнула ему тихим и глухим голосом, словно боялась, чтобы слова ее не имели отголоска:

– Ребенок должен остаться жив?

– Как? – вскричал незнакомец. – Что вы хотите сказать?

Старуха улыбнулась.

– Вы меня не понимаете? – спросила она.

– Объяснитесь…

– Я вас спрашиваю, должен ли ребенок остаться жив, потому что если его рождение для вас стеснительно, я могу освободить вас от него…

Незнакомец не мог удержаться от движения ужаса.

– Вы будете отвечать мне вашей жизнью за жизнь этого ребенка! – вскричал он.

– Хорошо, – буркнула старуха, – мне самой это больше нравится, и я охотно поручусь за все, разумеется, исключая то, что я не могу отвратить, и за что вовсе не намерена отвечать…

– Только не пренебрегайте никакими средствами вашего искусства, чтобы спасти мать и ребенка… я не требую ничего более…

– Будьте спокойны, вы останетесь довольны мною…

– Теперь кончим… Чего вы хотите?

– Я считаю вас щедрым: назначьте сами плату за услугу, которую я вам окажу…

Незнакомец снова вынул шелковый красный кошелек, который уже играл роль.

– Возьмите, – сказал он, подавая его старухе, – в этом кошельке пятьдесят луидоров…

Старуха сделала поклон, выражавший глубокую признательность. Незнакомец продолжал:

– Я удвою эту сумму тотчас после разрешения, если буду убежден, что вы ничем не пренебрегли, чтобы исполнить мое желание.

– О! – вскричала старуха с радостью, – вы останетесь довольны!.. останетесь довольны, клянусь вам!..

– Теперь пойдем, – продолжал незнакомец.

– Сию минуту, – отвечала старуха.

– Смотрите, не забудьте чего-нибудь необходимого…

– Сейчас я возьму все нужные инструменты и пойду за вами.

Клодион отворила шкаф, вынула полный набор хирургических инструментов, которые в ту эпоху очень походили на орудия пытки, завернула их в кусок зеленой саржи и крепко завязала бинтами.

– Я готова, – сказала она.

– Наденьте маску, – возразил незнакомец.

– Извините, я должна прежде запереть дверь моего дома.

– Справедливо.

– Как только мы выйдем на улицу, я сделаю все, что вам угодно… хотя моя известная скромность делает эту предосторожность совершенно излишней.

Незнакомец не отвечал.

– Пойдемте же, – продолжала Клодион.

Как только они вышли из дома и старуха повернула ключ в массивном замке, незнакомец подал ей маску. Она не колеблясь надела ее. Незнакомец, удостоверясь, что шнурки были крепко завязаны, взял за руку свою спутницу и поспешно тащил ее минут двадцать по лабиринту переулков совершенно пустых. Наконец он остановился и сказал, задыхаясь, старухе:

– Первая часть вашей обязанности исполнена… мы садимся в карету…

В это время был час пополуночи. Карета стояла на углу одного из переулков, о которых мы говорили. Эта карета была запряжена парой вороных лошадей. Кучер был без ливреи и сидел на козлах безмолвно. Незнакомец отворил дверцу, приподнял Клодион и посадил ее.

– Скачи! – закричал он кучеру. – Скачи… во весь опор, чтобы мы приехали непременно через час.

– Слушаю, граф, – пробормотал кучер.

Лошади понеслись во весь опор, сильно тряся карету по неровной мостовой. Через несколько минут карета покатилась спокойнее по гладкой и мягкой земле. Незнакомец и Клодион выехали из города и скакали по одной из больших дорог, которые идут от Тулузы во внутренность Франции. Три четверти часа бег лошадей не замедлялся ни на минуту. Клубы пыли поднимались из-под колес и покрывали карету густым облаком.

Незнакомец и старуха Клодион не обменялись ни одним словом. Молодой человек, без сомнения, был погружен в глубокую озабоченность и считал минуты, которые казались ему продолжительны, как века. Старуха же, конечно, пересчитывала в уме выгоды, которые должна была получить в эту ночь. Вдруг сильный толчок оторвал незнакомца от его задумчивости, а Клодион от ее расчетов: карета повернула налево с большой дороги на проселочную, очень дурно содержимую. Колеса перескакивали с рытвины на рытвину, ось трещала и скрипела. Словом, экипаж, по-видимому, готов был развалиться, к великому ужасу Клодион. Но, без сомнения, кучер понимал так же хорошо, как и хозяин, как необходимо приехать поскорее, потому что не сдерживал быстрого бега своих лошадей, покрытых пеной. Прошел ровно час, как карета выехала из Тулузы.