Ксавье Монтепен - Искатель приключений

Павильон имел полное право не завидовать запущению сада. Крыша его угрожала вот-вот развалиться. Сломанные водосточные трубы позволяли дождевой воде течь вдоль фасада, который она испестрила зеленоватыми полосами. Ставни висели на шатающихся петлях.

Жаку было достаточно одного взгляда, чтобы рассмотреть все эти подробности.

«Странный приют для любви!..» – подумал он, глядя на павильон.

Между тем привратник устремил на него свои маленькие круглые глазки с любопытством и удивлением.

– Извините, – сказал ему Жак, кланяясь чрезвычайно вежливо, – я, может быть, вас и обеспокоил…

– Чего вам нужно? – спросил привратник вместо ответа и довольно грубым тоном.

– Мне дал поручение мой барин к вашему господину… – сказал наудачу Жак.

– К моему господину? – повторил привратник.

– Да.

– У меня нет господина.

– Да?

– Тут, должно быть, ошибка, как видите… прощайте!

– Но…

– Прощайте! Прощайте!

И привратник, без сомнения, твердо решившись не слушать более, толкнул Жака к калитке.

Жаку очень не хотелось идти; однако волей или неволей, а он был вынужден сделать это, но вдруг, как утопающий, ухватился за соломинку.

– Как это странно, – вскричал он, обернувшись, – у вас пикардийское произношение!..

– Это вовсе не странно: я пикардиец…

– Вы? Пикардиец?

– Чистый пикардиец.

– Так же, как и я! Какая встреча! Позвольте пожать вам руку, земляк!..

Привратник не мог отказать в этом Жаку. Тот продолжал:

– Из какого вы места, земляк?

– Из Ипревиля, что возле Кеснуа…

– Скажите пожалуйста! А я из Савилля, в пяти лье оттуда! Знаете ли что, земляк?.. На углу улицы Па-де-ла-Мюль я знаю трактир, в котором подают препорядочное винцо. Не выпить ли нам бутылочку?

Привратник, казалось, колебался. Но Жак вскричал:

– Полноте! Земляки, встречаясь в Париже, никогда не отказываются выпить вместе!..

– Тогда пойдем! – сказал привратник.

С лица его вдруг исчезла напускная грубость, и на нем появилось веселое выражение, ему свойственное.

Земляки вышли. Привратник старательно запер за собой калитку.

«Поймал же я его!» – подумал Жак с неописуемым торжеством.

Он не знал латинской поговорки: «In vino veritas» [3], но просто думал: «Когда он подопьет, то будет говорить».

Через несколько минут новые знакомцы уже сидели в скромном трактире, о котором говорил Жак. Он велел подать бутылку аржантейльского вина. За первой бутылкой последовала другая. Раз двадцать и с восторгом земляки пили за здоровье Пикардии и пикардийцев. Когда принесли и раскупорили третью бутылку, товарищ Жака облокотился локтями о стол и сказал с громким хохотом:

– О чем это вы толковали мне сейчас, земляк?

– В самом деле, – сказал Жак, – о чем это я с вами толковал?

– Вы не помните?

– Право, нет!

– Экой вы беспамятный! Вы уверяли меня, будто ваш барин дал вам поручение к моему барину…

– Да, говорил…

– Зачем же вы это говорили?

– Затем, что это правда…

– Шутник!.. Как зовут вашего барина?

Хотя и застигнутый врасплох, Жак, однако, нашел присутствие духа ответить:

– Маркиз де Шомон…

– Может статься, но уж наверно он вам не поручал того, о чем вы говорили…

– Поручал?.. Или не поручал?.. Это зависит от того, кто как понимает дело…

– Объяснитесь.

Жак быстро придумал историю, несколько пригодную на этот случай.

– Маркиз мой. – сказал он, – еще молод…

– А! Тем лучше для него.

– Он любит женщин…

– Это в природе.

– Он большой волокита…

– Это служит ему в похвалу.

– Он желает купить в этом квартале маленький домик… Понимаете, земляк? Маленький домик… Что-нибудь очень таинственное, очень уединенное… Ему нужен такой домик для его любовных приключений…

– Как не понимать? Ваш хозяин молодец!

– Прибавьте к этому, что маркиз ужасно богат, и вы поймете, что он может позволить себе такую прихоть.

– На его месте я завел бы два!

– Не позже как вчера случай привел нас с маркизом на улицу Серизэ… Маркиз остановился перед стеной вашего дома… И увидал, что… не видит ничего!.. «Жак, – сказал он мне, – вот было бы хорошо для меня… Ступай завтра от моего имени к хозяину дома и спроси у него, не хочет ли он продать его мне, прибавив, что я охотно заплачу вдвое против настоящей цены». Вот почему, земляк, я и пришел сегодня и сказал вам, что мой барин дал мне поручение к вашему… видите: я говорил правду…

– Да, вы говорили правду, сознаюсь в том, и теперь все понимаю… Стоило только объясниться.

– Теперь я думаю, что вы не откажетесь ответить мне…

– Я могу только повторить вам то, что уже говорил…

– У вас нет господина?

– Нет.

– Это невозможно!

– А между тем так…

– Однако дом…

– Необитаем.

– С каких же пор?

– Да уж лет тридцать…

– И вы живете в нем один?

– Даже и я не живу. Я занимаю маленький павильон в углу сада.

– Но дом принадлежит же кому-нибудь.

– Да, но только не господину…

– Кому же?

– Госпоже.

– Как ее зовут?

– Баронессой де Кайлу.

– Она молода?

– Девяносто лет.

– Где же живет эта баронесса?

– Недалеко отсюда, на Королевской площади.

– Продает она этот дом?

– Нет.

– Вы уверены?

– Как нельзя больше.

– Но если, например, предложить ей хорошую цену?

– Ничто не поможет.

– Почему же?

– У ней больше трехсот тысяч ливров годового дохода, и в ее лета зачем ей увеличивать свое богатство…

– Справедливо. А дети у ней есть?

– Одна дочь.

– А внуки?

– Один… Но довольно вопросов… У меня пересохло в горле… Выпьем…

Спросили еще несколько новых бутылок и опять выпили за здоровье Пикардии и пикардийцев. Через несколько времени маленький человечек с красным лицом был так пьян, что не мог более держаться на ногах. Он называл Жака своим племянником и расточал ему самые нежные имена. Но больше Жаку не удалось добиться от него ни одного слова, которое имело бы тень здравого смысла, или же получить какие-нибудь полезные и важные сведения.

Увидев это, Жак оставил пьяницу протрезвиться, расплатился с трактирщиком и отправился отдать своему хозяину отчет в том, что ему удалось узнать.

– Во всем этом есть что-то странное, таинственное, непонятное! – сказал Рауль, выслушав рассказ своего камердинера. – Точно ты уверен, Жак, что не ошибся, пометив красным крестом эту калитку?.. Невероятно, чтобы целью ночных путешествий моей жены был этот разрушенный и необитаемый дом.

– Я могу утверждать только одно, – отвечал Жак, – что я не ошибся; калитка, которую отмстил я красным крестом, именно та, которая отворилась, чтобы впустить портшез мадам де ла Транблэ.

Рауль размышлял несколько минут, потом сказал: