Ксавье Монтепен - Искатель приключений

Кардинал уже не сидел на стуле. Побежденный страхом, он бросился на колени и набожно молился… Позади его раздался пронзительный крик, а потом глухой шум… Он не слыхал этого крика, не поднял головы, не обернулся.

Между тем призрак героя распахнул складки савана, закрывавшие его лицо, и достиг того места, где преступный потомок его рода ждал его, трепещущий и уничтоженный!.. Остановившись и бросив на полумертвого и распростертого кардинала взгляд гнева и презрения, страшный призрак вскричал голосом, в котором не было ничего человеческого и который как будто раздавался с другого конца мира:

– Итак, это ты!.. Ты, презренный наследник рода, облагороженного столькими героями рода, который отныне падет и унизится!.. Это ты, святотатственный священнослужитель и жестокосердный родственник, приходишь из жадности к золоту осквернять храм твоего Бога и пробуждать уснувший прах того, кто был Тюренном!.. Да, я оставил сокровище… сокровище, в тысячу раз драгоценнейшее, чем все богатства земли!.. Я оставил мою незапятнанную честь!.. Я оставил мою безукоризненную славу!.. Лишаю тебя этого сокровища и хочу, чтобы мой род, обесславленный тобою, угас!..

Произнеся эти слова, призрак героя снова закрыл лицо складками савана и спустился в гроб… Свод закрылся, плиты сдвинулись – де Тюренн исчез!.. Раздался второй удар грома и потряс аббатство, потом воцарилось безмолвие и буря утихла словно по волшебству.

– Опасность прошла, – сказала Ла-Вуазен кардиналу. – Встаньте!

Но кардинал не вставал. Он был без чувств.

В нескольких шагах позади него лежало безжизненное тело. Это был капитан Шампанского полка. Храбрый как лев перед пулями неприятеля, бедный капитан пришел в ужас перед таинственным зрелищем, свидетелем которого был невольно. В страшном испуге он хотел бежать и, забыв о предостережении Ла-Вуазен, вышел из магического круга. Тут его ждала смерть…

Кардинал мало-помалу пришел в себя и воротился в Париж, где целый месяц пролежал больной в постели. Выздоровев, он заплатил Ла-Вуазен пятьдесят тысяч ливров и взял с нее клятву хранить тайну.

– Ваше королевское высочество можете видеть, – прибавил Рауль де ла Транблэ, обращаясь к регенту, – что данная клятва не была сохранена.

– И я вижу также, кавалер, – отвечал Филипп, – что вы были правы, утверждая, что иногда опасно вызывать мертвых. Но я думаю, что довольно говорить об этом предмете…

– Позвольте спросить, почему?

– Взгляните на этих дам.

Рауль быстро окинул глазами вокруг стола.

– Как вы их находите? – продолжал герцог Орлеанский.

– Очаровательными, как всегда, и скорее похожими на богинь, чем на простых смертных.

– Я это знаю так же хорошо, как и вы… Но посмотрите, эти богини помертвели от ужаса, как будто каждая из них ожидает появления какого-нибудь страшного призрака, который вдруг раздвинет пол и ковры этой залы и сядет возле них!..

Крики ужаса отвечали на слова, произнесенные Филиппом Орлеанским.

– Видите ли, до какой степени я был прав, – сказал герцог. – Итак, окончим этот разговор! В другой раз – когда мы, мужчины, будем одни… скоро… может быть, даже завтра – мы опять поговорим о любопытной статье вызываний… Сегодня же потолкуем о чем-нибудь другом, более веселом…

– Я готов к услугам вашего королевского высочества и теперь и всегда, – отвечал Рауль, кланяясь.

– Нет, нет! – вскричала в эту минуту мадам де Парабер, обменявшись несколькими словами с другими гостьями регента, – мы находим, что кавалер де ла Транблэ рассказывает бесподобно!.. Мы не прочь дрожать и умирать от страха… Словом, если только угодно вашему высочеству, мы просим с громкими криками новой страшной истории…

– Слышите, кавалер? – сказал герцог, улыбаясь.

– Слышу, ваше высочество.

– Здесь приказывают эти дамы, а не я… Готовы вы им повиноваться?

– Как вам самим, ваше высочество.

– Надеюсь, что вы угостите их достаточно страшной историей?

– По крайней мере, я буду иметь честь рассказать одно из самых странных и невероятных приключений…

– В этом приключении речь идет о происшествиях современных?

– Речь пойдет, ваше высочество, о происшествиях, случившихся в моем детстве и в моей первой молодости…

– А! Стало быть, мы увидим на сцене вас самих, кавалер?

– Так точно, ваше высочество.

– Поэтому интерес к вашему рассказу удвоится, равно как и наше внимание… Не правда ли, милостивые государыни?

– Да! Да! Да! – отвечали все дамы в один голос.

Рауль отвечал поклоном и признательной улыбкой хорошеньким гостьям, которые ободряли его так единодушно, и начал свой рассказ.

Но так как каждый из наших читателей, помнящий браконьера Риго, происхождение Рауля и его первое вступление в замок Ла Транблэ, с первых слов этого рассказа сможет уличить нашего героя в явной лжи, то мы находим нужным дать краткое объяснение. Дело вот в чем.

Рассказывая Филиппу Орлеанскому историю вызывания де Тюренна в склепе Сен-Дени, Рауль имел цель. Для этой самой цели, которую мы скоро узнаем, Рауль рассказал и вторую историю, заставив себя играть в ней весьма важную роль. Впрочем, Рауль не мог присвоить себе всю заслугу изобретения этого странного рассказа, потому что он только переделал по-своему анекдот, довольно известный в Нормандии, которым добрая Сюзанна Риго, его мать, убаюкивала его в детстве. Теперь, когда мы объяснили то, что, в сущности, может быть, и не стоило объяснения, передадим кавалеру де ла Транблэ слово, которое мы на время отняли у него.

– Ваше королевское высочество, – сказал Рауль, обращаясь к Филиппу Орлеанскому, потому что, как мы уже говорили, за столом регента рассказчик всегда должен был обращаться к нему, – без сомнения, знаете некоторые из старых замков, мрачных феодальных жилищ, служащих как бы орлиными гнездами вашему старому и верному провинциальному дворянству…

Филипп Орлеанский наклонил голову жестом, который ясно говорил:» Да, да, знаю. Продолжайте».

– Замок Ла Транблэ, – продолжал Рауль, – принадлежит к числу подобных жилищ…

Герцог Орлеанский сделал движение едва заметное, но не укрывшееся от Рауля.

– Успокойтесь, ваше высочество, – сказал молодой человек с живостью, – я не употреблю во зло преимущество рассказчика, не стану описывать замок, не буду говорить о его башнях, зубчатых стенах и бойницах… но скажу о нем только то, что необходимо для уяснения моего рассказа.

Во всю длину первого этажа тянулась широкая галерея, которая вела в комнаты, предназначенные для приема гостей, часто собиравшихся в замке, вследствие благосклонного и дружелюбного гостеприимства моего благородного отца, маркиза Режинальда де ла Транблэ…