Ксавье Монтепен - Искатель приключений

– Бесподобно! У вас блестящее и неисчерпаемое воображение, и если бы вы не были слишком знатным вельможей, чтобы сделаться бумагомарателем, вы могли бы сочинять романы получше мадемуазель Скюдери!.. До завтра, маркиз!

– До завтра, любезный кавалер!

Оставив де Тианжа, Рауль отправился в гостиницу «Царь Соломон», где Жанна ждала его с нетерпением. Девушка была печальна. Ночью ей снились страшные сны и в душе ее теснились мрачные предчувствия. Ей казалось, что ее жениху угрожает несчастье и что с ней самой должно случиться что-нибудь ужасное. Во сне она видела Рауля окровавленного и распростертого у ее ног; потом она чувствовала, что умирает, что ледяной, болезненный холод мало-помалу распространился по ее жилам, сердце перестало биться, члены двигаться, а губы не могли произнести ни одного слова. Вокруг нее шептали голоса: «Она умерла!.. Все кончено!..» Услужливые руки положили ее в гроб, закрыли его и отнесли для отпевания в ту комнату, в которой она должна была венчаться. Могила – вот брачное ложе, которое должно было соединить жениха и невесту!..

Жанна проснулась, трепеща всем телом и обливаясь холодным потом. К счастью, первые лучи солнца уже светились на окнах спальной. Жанна успела преодолеть свой суеверный ужас, но, повторяем, неизмеримая грусть тяготила ее до прихода Рауля.

В ту минуту, как жених ее переступил через порог комнаты, Жанна подбежала к нему, и тотчас опасения, боязнь, предчувствия исчезли из души ее, как при восходе солнца испаряется утренний туман. Мы не будем следовать за очаровательной болтовней любовников. Вскоре их продолжительный и нежный разговор был прерван восхитительным развлечением. Самуил принес огромный сундук из черного дерева, украшенный бесподобными инкрустациями. В этом сундуке находились материи и наряды для свадебной церемонии. Тут были великолепнейшие платья, драгоценнейшие кружева, бриллианты, которым позавидовала бы королева. Можно судить о восхищении девушки при виде всех этих сокровищ. При каждой новой вещи, вынимаемой из неисчерпаемого сундука, Жанна хлопала в ладоши и обнаруживала детскую радость, которой Рауль не мог не разделять, хотя и говорил иногда с кроткой серьезностью:

– Зачем вы так радуетесь, милое дитя?.. К чему вам все это? Вы не сделаетесь прелестнее от этих нарядов!..

– О! – отвечала Жанна, – позвольте мне восхищаться, друг мой, и считать себя неизмеримо счастливой… Не служит ли все это доказательством, до какой степени вы меня любите!..

Настал вечер. Так же, как и накануне, Рауль простился с Жанной, сказав ей:

– До завтра… До завтра, с тем чтобы не расставаться более!

Молодая девушка не отвечала, но ее молчание и румянец красноречиво говорили за нее.

Наконец настал день свадьбы. В десять часов утра Рауль вошел в гостиницу Царя Соломона. Он был одет с изящной простотой и с величайшим вкусом. Синий бархатный кафтан вполовину покрывал белый атласный жилет, вышитый серебром. Серые панталоны и белые шелковые чулки дополняли наряд.

Онорина заканчивала туалет Жанны. Белое шелковое платье обрисовывало стройный и грациозный стан девушки. Девственные цветы символического букета переплетались с ее прекрасными белокурыми волосами. С каждой стороны ее прелестной шеи спускались длинные концы богатого кружевного вуаля. Этот свежий и простой наряд придавал новый блеск ее великолепной красоте. Жанна была ослепительна.

– Моя царица, – сказал Рауль, становясь перед своей невестой на колени. – Вас должно обожать!..

– Любите меня только, – отвечала девушка с улыбкой. – Я более ничего не прошу у вас…

И она протянула руку жениху, чтобы поднять его. Рауль, стоя на коленях, взял эту руку и прижал ее к своим губам.

– Сейчас, – продолжала Жанна, – вы назвали меня вашей царицей, не правда ли?..

– Да, вы царица моего сердца, моей жизни, моей воли, всего моего существа.

– Повинуйтесь же мне как царице и встаньте.

Рауль тотчас встал. Жанна продолжала:

– Вот это покорность!.. Хорошо! А так как царица не неблагодарна, она позволяет своему верному подданному поцеловать ее…

Нужно ли нам говорить, что Рауль с жаром воспользовался данным позволением? Однако, пробила половина одиннадцатого.

– Пойдемте, – сказал Рауль.

И он подал руку молодой девушке. Вместо того, чтобы вести свою невесту, как она ожидала, по тайному выходу, Рауль ввел ее в столовую и дотронулся до пружины, скрытой в обоях; тотчас отворилась дверь на широкую и великолепную лестницу, по которой и сошли молодые люди. Эта лестница кончалась огромной передней, три стеклянные двери которой вели на просторный двор. Перед одной дверью стояла карета, совершенно новая и необыкновенной красоты. Кузов и дверцы ее, синие с золотом, были украшены разными аллегорическими изображениями; внутренность была обита вышитым белым атласом; обложенные серебром колеса ярко блестели. Лошади, белые, как снег, с длинными гривами, в которые были вплетены голубые и серебряные ленты, ржали и били копытами от нетерпения, удерживаемые мощной рукой видного кучера, напудренного, в треугольной шляпе с галуном и в пунцовом с золотом кафтане. Три высоких лакея, стоявшие возле дверец, были в таких же ливреях.

– Боже! Друг мой, какой великолепный экипаж! – вскричала Жанна с восторгом.

– Вы находите, милое дитя?

– Карета, лошади и ливрея кажутся мне самого изящного вкуса! Вы знаете, кому все это принадлежит?

– На дверцах нарисован герб, – отвечал Рауль, – может быть, он вам объяснит то, что вы хотите знать.

– О! Я не сильна в геральдике!

– Все-таки посмотрите.

Они подошли к карете. На дверцах блестели искусно соединенные гербы Шанбаров и де ла Транблэ.

– Что это значит? – спросила молодая девушка, остолбенев от изумления.

– Это значит, – отвечал Рауль, – что карета принадлежит вам.

В то же время он сделал знак, и лакеи тотчас засуетились: один открыл дверцу, другой откинул подножки, третий подал Жанне свою руку, обтянутую перчаткой, чтобы помочь Жанне войти в карету. Рауль сел возле своей невесты, лошади быстро помчались. Через несколько минут карета остановилась у Отеля Тианж. Гигантский гайдук ожидал на крыльце. Как только Рауль и Жанна вышли из кареты, он низко им поклонился и пошел перед ними важной и торжественной поступью. Следуя его указаниям, жених и невеста скоро дошли до дверей обширной залы. Там он поклонился, сделал два шага в сторону, чтобы пропустить их, и затворил за ними дверь.

На минуту Рауль и Жанна остались одни; ни тот, ни другая не говорили. Жанна была слишком взволнованна, чтоб произнести хоть одно слово; что же касается Рауля, то невольное смущение овладело им в ту минуту, когда он очутился, так сказать, лицом к лицу с гнусным поступком, который готовился совершить и который его совесть и закон равно клеймили именем преступления.