Ирена Асе - Шпионские игры царя Бориса

— А у меня для тебя есть поручение. Вот тебе талер. Купишь подарок Агнессе, встретишься с ней, и пусть она передаст Ее Светлости графине Эльзе, что русский посол ее не забыл и мечтает о встрече.

Слуга посла Федор встретил француза настороженно. На правах холопа верного тихонько сказал по-русски:

— Боярин, а не вражеский шпион ли он? И не обворует ли?

Только рассмеялся после этих слов дипломат. А Божан постоянно доказывал свою полезность. На следующий день сделал господину шикарный подарок: привез к послу графиню Эльзу. Именно привез: к скромному постоялому двору, где жил Афанасий Власьев, подъехала роскошная карета, из нее вышла родственница императора, вся в мехах и в драгоценностях. А на козлах вместо кучера сидел Жан и улыбался.

Афанасий Иванович, несмотря на свой дипломатический опыт, даже подрастерялся: чем угощать столь знатную особу, как с этой европейкой держаться?!

А графиня Эльза повела себя просто. Прошла в номер, велела Жану-Божану затопить печку так, чтобы стало как можно теплее. Похвалила еду: слуга Федор как раз приготовил пирог с рыбой, а француз, оказывается, перед тем, как ехать за графиней, закоптил французские колбасы, не даром же был сыном колбасника.

Графиня поела, попила пльзенского пива, после чего строго велела слугам удалиться и до позднего утра их господина не беспокоить. Куда они денутся, аристократку не волновало. Афанасий только и успел сунуть в руку Федору талер, мол, сиди вместе с Божаном ночью в корчме.

С тревогой посмотрел Афанасий Иванович на платье высокородной вдовы. Оно было совсем не похоже на одежду русских женщин, сколько застежек, шнурков, крючков, пуговиц… Как такую раздеть? Родственница императора однако, знала, зачем приехала. Без лишних слов сама проворно сняла с себя одежду и, уже будучи обнаженной, когда собственно, ничего не требовалось говорить, лукаво призвала:

— Ну, докажи, что не врал, когда говорил, будто я самая желанная в мире!

Не смущаясь, бесстыдно давала ему разглядывать себя при свечах. Хорошо хоть шторы перед раздеванием задернула, а то мог бы прохожий с улицы увидеть. И ведь, скажем честно, было что разглядывать. Такой красоты провинциальный дворянин с Урала Афанасий Власьев ранее никогда в жизни не видел: утонченное, благородное лицо, стройная холеная фигура, драгоценности на пальцах, бриллиантовые серьги в ушах и золотая цепочка с медальоном на шее. Одно слово, аристократка!

А она, видя, что Афанасий Иванович глаз от нее оторвать не может, с иронией спросила:

— Что, хороша?

Дав на себя наглядеться, легла на кровать и деликатно отвернулась, не глядя, как раздевается Власьев. Ему, а не ей, неловко было предстать при свечах голым перед почти незнакомой дамой — в Москве он привык сначала тушить свечи, а затем уже предаваться любви с супругой.

Но несмотря на смущенье, Афанасий Иванович не посрамил русских мужчин. Помогло ему и долгое воздержание, прибавившее пыл желанья. Ласкал он даму до рассвета и прекратил доводить до экстаза только после того, как в очередной раз взмолившись, что больше нет сил, графиня отбросила кокетство и добавила:

— На сей раз по правде уже обессилела, любимый мой!

И из-за этого «любимый мой» Афанасий готов был в тот момент за нее умереть, о жене и детях позабыв. Грешил в тот миг дважды, ибо полюбил немецкую аристократку не только телом, но уже и душой.

А уставшая, но очень довольная, Эльза, гладя его объемистую бороду, доверчиво призналась:

— Глупая я. Еще вчера только и хотела — один раз попробовать каковы в Московии мужчины. Но теперь мне одной ночи мало, ведь такого со мной не проделывали никогда в жизни!

После этих слов Афанасий совсем возгордился. Смотрит, а любимая уже спит рядом с ним, спокойно и счастливо…

Утром графиня без стеснения позавтракала с Афанасием, после чего уехала в императорский замок Радине, где жила. Пояснила, что едет набираться сил и готовиться к следующей ночи любви. Перед тем как покинуть постоялый двор попросила в присутствии вернувшегося слуги Божана:

— Господин посол! Пусть ваш слуга снова приготовит французскую колбасу, очень она мне понравилась. Такого и к столу императора не подают.

И так добра была после хорошей ночи родственница Его Величества, что улыбнулась Жану-Божану светлой улыбкой.

Новый слуга Власьева аж просиял. А потом весь день ходил с мечтательной улыбкой. К вечеру, когда Божан собрался снова ехать за графиней, Афанасий Иванович не выдержал:

— Ты что, так счастлив, что твоя колбаса Ее Светлости понравилась?

— Ваша Милость! Так ведь я с Агнессой на всю ночь в карете оставался. Она, как узнала, что ее госпожа дружит с моим господином, совсем податливая стала, даже подарков больше не просит. А я к ней привязан, она ведь у меня в жизни первая.

— Послушай, так ведь в карете ночью холодно.

— Так я же француз. А какой француз женщину согреть не умеет?!

Афанасий Иванович достал из сундука свой запасной полушубок, протянул Божану:

— Хоть укрывайтесь, а не то еще заболеете.

И с интересом вновь посмотрел в сундук. Еще когда доставал одежду, увидел, оказывается, одна связка горностаев попала под полушубок и не была продана. Афанасий Иванович горделиво выпрямился: будет графине Эльзе на горностаевую мантию материал!

…После того, как посол вместе с французом вернется в Россию, в документах того времени будет отмечено, что Афанасий Иванович Власьев привез из-за границы француза Божана Иванова и тот верно служил сначала самому Власьеву, а потом стал переводчиком в Посольском приказе. Но известно по документам о жизни Божана Иванова до приезда в Россию очень мало. А о том, почему у него имя и фамилия совсем не французские и вовсе не говорится.

Понятия о скромности тогда были совсем иными. Девушка, случайно обнажившая во время бала коленку, считалась опозоренной, ее потом никто не хотел брать замуж, а вот демонстрировать грудь до половины считалось хорошим тоном. Если какая-то скромница прятала ее под платьем, злые языки говорили, что наверное, уродина. — Прим. авторов.

Прекрасная графиня Эльза стала единственным членом императорской семьи, который примирял Афанасия Власьева с императорским домом. Ибо дипломатические переговоры шли совсем не так, как рассчитывал царь Борис, посылая Афанасия Ивановича в империю Габсбургов.

В тот день, о котором пойдет речь, у посла состоялся очень долгий и трудный официальный разговор с советником императора Рудольфа II, Вольфом Румпфом. Причем, беседа протекала так, что вернулся Власьев из дворца Радине весьма мрачным. Впрочем, как приехала в своей роскошной карете графиня Эльза, дурное настроение дипломата словно рукой сняло.