Нина Соротокина - Курьер из Гамбурга

– Мне не нужны иностранные министры, – вздохнула Глафира, кляня себя за излишнюю практичность (что пристала к ребенку?). – Мне нужно найти сильных людей из тех, с кем папенька был дружен.

Варя стала загибать пальцы.

– Папенька был дружен с князем Шербатовым, но он в Москве, еще со старым князем Куракиным, но он умер. Про графа К. ты писала, он в Лондоне. Но мы найдем благодетеля. И господин Бецкий нам может помочь. Он добрый.

– Это самый главный начальник в вашем обществе, да? Я слышала. Странная у него фамилия.

– Иван Иванович наш попечитель. А фамилия у него такая, потому что он рожден вне брака. Батюшка его князь Трубецкой.

– Так он бастард? Как я?

– Не люблю, когда ты так говоришь, – поморщилась Варя. – Ты моя любимая сестра. И у Бецкого есть любимица, – можно сказать, фаворитка, – добавила она лукаво.

– Ты?

– Не-ет. Я сама по себе. Любимая – это Глаша Алимова. Она удивительная. Государыня заказала художнику написать ее портрет.

– А тебе не обидно, что твой портрет не пишут?

– Нет, не обидно. Я ведь не очень умная и совсем без талантов, – пожала плечами Варенька. – А Алымова прелесть. Она все знает про Бецкого, и говорит, что он «дитя любви». Его батюшка Иван Юрьевич Трубецкой попал в шведский плен. Давно, еще при государе Петре Великом. И наш Бецкий родился в Стокгольме. Он очень добрый, очень умный, правда, совсем старый. Ему уже семьдесят.

– Значит, он в любую минуту может помереть, – рассудительно сказала Глафира. – И потом – зачем я ему? Мне нужен достойный человек, который знал бы мою историю. Мне предстоит самой вступать в права наследства. Понимаешь?

– Я знаю этого достойного человека. Я тебе о нем писала. Это мой опекун Георгий Александрович Бакунин. Он входит в члены совета попечителей нашего Общества. Он очень добрый и балует меня подарками. И еще, – Варенька слегка покраснела, – у него есть сын. Федор Георгиевич. Очень красивый и порядочный молодой человек. Он очень умный и занимает ответственный пост. В столь младые годы он уже служит секретарем у Панина.

– Это какого Панина?

– Как, ты не знаешь? Никита Иванович Панин, он правая рука нашей обожаемой государыни. Ой, Глашенька, надо тебе знакомиться с жизнью двора. Без этого не проживешь. И не век же тебе жить в мужском обличии.

– Это способ спрятаться.

– А тебя ищут?

– Не знаю.

– Мы вот как поступим, – сказала Варя взрослым и деловым тоном. – Я напишу моему опекуну и спрошу его совета.

– Спасибо, – Глафира благодарно прижала руки к груди. – Только не пиши ему, что я сбежала и все такое… Знаешь, как сделаем? Ты получила от меня письмо, в котором я жалуюсь, мол, не хочу выходить замуж за нелюбимого человека и прошу у тебя помощи. Можешь так написать?

– Могу. А если и это не поможет, я напишу прошение к государыне. – в голосе Вари появились важные, взрослые ноты. Ей явно хотелось похвастаться близостью к сильным мира сего. – Не удивляйся. У нас есть девочка, которая постоянно переписывается с Их Величеством. Девушку эта прозвали Черномазая Левушка. Правда, смешно? Это потому, что она смуглая, а фамилия у нее Левшина. Иногда мы пишем письма государыне сообща. Но это письма веселые, мы хотим порадовать государыню. Письмо-просьба это ведь совсем другое дело. Ты понимаешь?

– Понимаю, – вздохнула Глафира. – Скажи, кто такая Наталья? – спросила она вдруг.

– Она из мещанского училища. Милая девушка, только гордая очень. Это потому, что она красавица.

– При чем здесь это?

– О, наружность часто ослепляет людей. Наталья красивая, но бедная и незнатная, а иные, хоть и дурнушки, куда ближе к счастию, чем она. Мы с ней на прогулке познакомились. Я с качелей упала, а она мимо шла. Помогла мне встать. Я потом нашла ее, хотела косынку подарить, но она не взяла, обиделась. Но потом сама ко мне подошла и отдала письмо от тебя.

– Что это она старается? – подозрительно бросила Глафира.

– Не знаю.

– Тебе, наверное, сложно было сюда прийти?

– О-очень! Девочки из подушек сделали такой кулек, ну, словно я сплю. Если воспитательница обнаружит обман, они скажут, что я в уборной, что у меня живот болит. И очень страшно бежать по ночным коридорам. Я так боюсь Белой Дамы.

– Кого?

– Привидения. В монастыре живет привидение, я тебе точно говорю. – Варенька быстро перекрестилась.

В Смольном существовала устойчивая легенда, что давно, еще при Елизавете Петровне, в стены монастыря замуровали молодую монашку. Конечно, несчастная пострадала за любовь, и теперь она по ночам бродит по всей округе и ищет своих обидчиков. Все знают, что православные монашки носят только черное, а приведение всегда в белом. Да и само прозвище – Дама уже предполагало что-то инородное, романтическое и страшное до колик.

Дверь отворилась и вошла Наталья.

– Прощайтесь.

Глафира и Варя, заторопились, заговорили разом. Обе не знали, состоится ли повторная встреча или у них одна надежда на переписку. И вот уже Варенька бежит по темному коридору, а Наталья торопит Глафиру: «Быстрей, быстрей, неровен час сторож выйдет в сад». У калитки красивая мещаночка бросила сквозь зубы: «Прощайте», и почти вытолкнула Глафиру за монастырскую стену.

Как и было обещано, у главного монастырского входа стояла извозчичья карета, она и доставила нашу героиню на Большую Мещанскую. В воротах Глафиру встретила Феврония с плащом в руках, укутала им Глафиру до пят. Не приведи Господь столкнуться нос к носу с Озеровым. Тогда вопросов не оберешься.

Засыпая, Глафира перебрала в памяти подробности встречи с сестрой, улыбалась мечтательно и шептала себе в утешение – все будет хорошо. Полную картину счастья нарушал только один, некстати вылезавший вопрос: почему Феврония так старается, ведь расписка у нее уже на руках. Неужели она и впрямь не врет, говоря, что привязалась к Глафире всем сердцем?

Не только сильные мира сего, как то Панин и его окружение, были недовольны поведением императрицы. Были и другие, более скромные по социальному положению, а именно офицеры гвардии, которые твердо знали, что трон государыня заняла незаконно и пора ей возвращать его сыну. До времени об этом молчали, а как выяснилось, что совершеннолетие наследника не решило этой проблемы, то и возроптали. Возроптали, конечно, тихо, соберутся в какой-нибудь комнатенке или гостиной, выпьют, крякнут и начнут обсуждать неблагоприятное положение в отечестве.

Во-первых, всех несказанно раздражали фавориты. Кто нами правит, господа, Их Величество Екатерина или братья Орловы? Когда совершали переворот, всем было ясно, что Петр III плохой правитель, и в эйфории первых лет нового правления с этим были все согласны, но со временем стали задумываться – а чем он был так уж плох, убиенный? За шесть месяцев, что он пробыл на троне, были приняты важнейшие для государства законы. О секуляризации монастырских земель говорить не будем, положим, не военного ума это дело, но государь Петр Федорович дал вольность дворянству и отменил Тайную розыскных дел канцелярию. А сейчас? Государыня говорит одно, а делается совсем другое. А как это называется? Демагогия, вот как (язык сломаешь от этих слов!) Есть господин Шишковский, глава Тайной экспедиции, и, говорят, дел в работе у него более, чем достаточно. Манифест о вольности дворянства вроде бы не отменен, но всяк знает, что служить он все равно обязан, с той лишь разницей, что обязан не по принуждению, а как бы по собственной воле из-за любви к отечеству и лично к Екатерине II. Можно вспомнить и другие непорядки в стране: казнокрадство, взятки. А судят по совести? Нет!