Алексей Шебаршин - Страшный советник. Путешествие в страну слонов, йогов и Камасутры (сборник)

В зале опять воцарилась гробовая тишина. Мой отец с отчаянием смотрел на Бодхи, от слов которого зависела теперь его жизнь. Под его взглядом Бодхи задрожал всем телом, на лице его проступили крупные капли пота, а на лбу вздулись голубые прожилки.

– Говори, Бодхи! – обратился еле слышно отец к Бодхи, силясь улыбнуться ему. – Скажи радже, что его бедный слуга, старый Исмаил, ни в чем не повинен.

– Молчать! – рявкнул раджа. – Забейте ему кляп в рот, если он вякнет хоть еще одно слово. Господин Слиман! (Раджа обратился к англичанину.) Передайте моим дорогим английским друзьям, что мы умеем вершить правосудие при нашем дворе. Где же слон? Бодхи! Взгляни последний раз на небеса и землю, ибо больше ты их не увидишь. Я не собираюсь ждать долее!

Любовь к моему отцу пересилила страх, и Бодхи сказал ясно и твердо:

– Да стану я вашей жертвой, махараджа! Я мог бы рассказать вам о многом, но об этом убийстве мне действительно не известно ничего!

– Он лжет! – крикнул первый свидетель, Сурадж. – Он был вместе с джемадаром Исмаилом, видел все, но не хочет говорить!

– Ты слышал? – свирепо спросил раджа. – Ты точно достоин смерти, но я дам тебе последнюю возможность сознаться, прежде чем досчитаю до десяти. Один, два, три…

– Дурак! – крикнул Сурадж. – Зачем ты жертвуешь своей жизнью ради людей, которых сейчас все равно казнят!

Бодхи содрогнулся всем телом. «Се-е-емь, во-о-осемь, де-е-евять… – медленно считал раджа, нарочно растягивая каждое слово, – де-е-еся…»

– Стойте! Пощади меня, раджа! Я скажу все! – взмолился Бодхи. – Да, Джасвант Маль мертв, и я своими руками вырыл ему могилу и в нее сбросил его тело.

– Ай, Бхагван! Ай, Ситарам! О, боги! – взвыл раджа и заплакал. – Мой бедный друг Джасвант – ты мертв! Говори же скорей, как было дело!

– Мы встретили Джасванта в нескольких переходах от Сагара, – начал торопливо рассказывать Бодхи. – Исмаил знал, что Джасвант заподозрит неладное, увидев, как велик наш отряд, поэтому он велел, чтобы большая часть людей ушла из деревни, а потом он уговорил Джасванта переночевать в нашем лагере. Исмаил сам съездил за ним в деревню и привез его к нам. Мы заранее подготовили могилу, и не прошло и часа после захода солнца, как его прикончили два душителя в присутствии джемадара Исмаила. Двое его слуг тоже были уничтожены. Мы похоронили их. Его лошадь мы продали на следующий день на базаре за двадцать пять рупий, и это почти все, что нам досталось, ибо у него не было наличных денег, а только векселя, которые мы бросили в костер…

– Хватит, довольно, – прервал его раджа. – Теперь все ясно!

– Нет, ваше высочество, если позволите, я представлю вам еще более убедительное доказательство. Посмотрите на руку джемадара – он носит кольцо, которое снял с пальца мертвого Джасванта Маля. Видите, на этом кольце даже выбито имя несчастной жертвы!

Кольцо было немедленно сорвано с пальца отца и показано радже.

– Это точно оно! – сказал раджа. – Я узнáю его среди тысяч других колец, ибо ни на каком другом не увидать такого бриллианта. Кончайте с ним! Привяжите Исмаила к слону, и пусть тот таскает его по всему городу, и пусть глашатаи объявят повсюду, что он – страшный разбойник-тхаг.

– Постой, раджа! – сказал один из вельмож. – Позволь ему сказать хоть слово в свою защиту!

– Говори! – вскричал раджа. – Говори, презренный!

Я было подумал, что отец начнет молить раджу о пощаде, но тут его гордость, которая была ранее задавлена страхом и отчаянием, гордость отважного человека, потерявшего всякую надежду на спасение, взяла свое. Отец медленно и презрительно сказал радже:

– Да, я убил Джасванта Маля, и горжусь этим, ибо он такой же обманщик и шелудивый пес, что и ты, раджа. Он отлично знал, с кем имеет дело, и неоднократно помогал нам найти подходящую добычу среди его знакомых купцов, а потом, грозя разоблачением, забирал у нас львиную долю, не ударив пальцем о палец. Я убил своими руками сотни человек, но никогда не был так доволен собой, как покончив с ним. Придет и твой час, раджа! Ты, как и Джасвант, был прекрасно осведомлен, что мы – тхаги, но взял нас под свое покровительство за приличную мзду и никогда не отказывался от тех самых ценных украшений, которые мы подносили тебе в дар, сняв их с тел наших жертв. Чем ты лучше нас? Будь уверен, что тебя покарают Аллах и великая Кали, которая не оставит безнаказанной казнь своего верного слуги!

– Заткните его зловонную пасть! – заверещал в диком гневе раджа, брызжа слюной и пеной, которая появилась на его губах, словно у бешеной собаки. – Вырвите ему язык! Кончайте с ним, и пусть его отродье, его сынок, видит, как он будет корчиться в агонии! Не верьте ему, Слиман-бахадур! Эта собака все врет и наговаривает на меня, вашего искреннего друга! Сейчас я докажу, как велики мой гнев и беспощадность к тхагам! Сейчас вы увидите!

Англичанин кивнул головой как бы в знак полного согласия, однако я успел приметить чуть заметную усмешку на его лице, которую он тут же спрятал в своих густых рыжих усах. Раджа нетерпеливо махнул рукой, и нас потащили к выходу, вернее, потащили меня, ибо я пробовал вырваться из лап стражи, но отец шел сам, спокойно и твердым шагом.

– Скажи мне хоть слово, отец! – успел крикнуть я.

– Прощай, Амир Али! – сказал отец. – Я покидаю тебя, но ты можешь порадоваться за меня, ибо скоро я буду в раю, в стране прекрасных гурий и вечной молодости…

Больше ему не дали сказать ни слова. Отца привязали цепью к передней ноге слона, завязав руки за спиной. Погонщик слона вонзил маленький острый багор – анкуш – в загривок слона и тот, взвизгнув от боли, ринулся вперед, растоптав моего несчастного отца.

Отец погиб, но недолго осталось жить и радже. Вскоре сбылось пророчество моего отца и раджа заболел самой страшной болезнью, которую только может наслать Кали, – проказой. Тело его покрылось глубокими гнойными язвами, проевшими его плоть насквозь, и он умер в страшных муках, задыхаясь от собственной вони.

Как мне описать чувства, охватившие меня при виде казни отца? Я обезумел от горя и напряг все силы, пытаясь вырваться из рук стражи и наброситься на раджу. Клянусь, я задушил бы его на месте, однако стражники скрутили меня так, что я не мог двинуть и пальцем, выволокли из дворца и бросили в отвратительную зловонную яму.

Вокруг ямы собралась толпа, народ глазел на меня, как на пойманного тигра, мальчишки швыряли в меня палки и камни под веселое улюлюканье толпы. В исступлении я молил их сказать мне, что сталось с моей любимой женой Азимой, но ответом мне были плевки, хохот и грязные оскорбления. Подлые твари и оборванцы, которые еще вчера приползали ко мне на коленях за милостыней, поносили имя моей жены Азимы, дороже которой у меня не было никого на этом свете. Я пытался заткнуть уши, чтобы не слышать этих потоков грязных слов, но напрасно: толпа пришла в лютый раж и выкрикивала самые гнусные ругательства на весь двор.