Дарья Плещеева - Курляндский бес

Герцог вошел в комнату, где врачевали Аррибо.

– Я должен задать ему вопросы, пока он жив.

– Как угодно вашему высочеству, – пробормотал лекарь. – Но он очень слаб.

– Ничего, вопросы будут простые. Послушай, Арне Аррибо… Ты меня слышишь?

Губы повара шевельнулись – это можно было принять за «да».

– Тебя прислал король Карл? Молчишь? А ведь больше некому желать мне смерти – только шведский король хотел бы от меня избавиться, потому что я в мае, когда русский царь объявил войну Швеции, отказался от обязательств, которые пришлось дать Магнусу Делагарди. Я отправил к русскому царю моего Юргена Фиркса просить о защите Курляндии. А что мне еще оставалось? Еще покойник Густав-Адольф хотел уничтожить Курляндию, мою Курляндию…

Я уверен, что король Карл уже заготовил кандидата, который будет тихо сидеть в митавском замке и не станет ему противоречить. Но он отречется от тебя – он не станет спасать убийцу. Подумай и назови своих помощников – кто-то же передает тебе письма твоего хозяина, с кем-то же ты отправляешь свои донесения.

– Я не убийца… – еле выговорил Аррибо.

– Двойной убийца. Во-первых, Никласс Пермеке, который мог испортить твою игру. Во-вторых, лоцман Андерс Ведель, который мог признаться, что ты ему заплатил, чтобы он выдал тебя за своего родственника, датчанина.

– Нет…

– Есть свидетель убийства Пермеке. А в груди Веделя торчал твой золингенский нож. Мои люди расспрашивали поваров, стражу, замкового оружейника. Такие ножи были только у тебя.

– Нет… Веделя – не я…

– Нашел же ты время врать. Подумай и пойми, что единственная возможность как-то облегчить свое положение – выдать сообщников. Покушение на жизнь герцога – это смертная казнь, Аррибо… или кто ты там на самом деле…

Поскольку все, что герцог хотел сказать Аррибо, было сказано, он вышел из комнаты и направился в покои супруги. Герцогиня Луиза-Шарлотта еще не ложилась.

– Как там наш безумный граф? – спросил герцог.

– Он уснул.

– Давай ляжем и мы, мое сердечко.

– Ты говорил с поваром Аррибо? Что ты узнал?

Герцог обнял и поцеловал жену.

– Всего лишь политика. Я знаю, тебе интересна политика, но ничего нового я от Аррибо не услышал.

О флаконе с настойкой аконита он решил умолчать. Супруга была под влиянием брата, курфюрста Бранденбургского, курфюрст настаивал на тесном союзе Курляндии и Швеции, и историю с отравой следовало приберечь для подходящего случая – незачем курфюрсту узнавать такие вещи слишком рано.

– Мне сказали, что эта девица вела себя в твоем кабинете безобразно. Нужно отправить ее и прочих плясунов обратно в Антверпен – и первым же флейтом.

– Да, такие плясуны нам в Курляндии не надобны. Хотя, конечно, у нас должно быть все то, что в прочих европейских столицах.

– И разврат?

– Нет, мы постараемся обойтись без разврата, – пошутил герцог. И, предложив супруге руку, пошел вместе с ней в ее покои.

По дороге он думал о бегинке, сестре Анриэтте. И решил для себя, что больше таких авантюр он себе не позволит, – слишком сложный узелок завязался. Нужно было еще убедиться, что бегинок благополучно выпроводили из замка. И он убедился – когда герцогиня уснула, он встал с супружеского ложа, пошел к себе и выслушал донесение.

Вставала герцогская чета рано – Луиза-Шарлотта, как хорошая мать, спешила в детские комнаты, а Якоб, как хороший хозяин, спешил в кабинет и оттуда, наскоро позавтракав, – в очередную поездку. Хотя Курляндия невелика, но если выехать, когда солнце уже высоко, можешь до ночи не попасть в нужное место. Свита была приучена к тому же.

Но на сей раз герцог не торопился. Ему в голову пришла занятная мысль – и он решил не тратить зря время.

Выслушав донесение о побеге бегинок, он распорядился искать их на Либавской дороге – в Либаве у них больше возможностей сесть хоть на какое судно. По его соображениям, бегинки были уже чуть ли не на полпути к Виндаве.

Затем он навестил раненого графа. Тому ночью удалось поспать, и хотя утром боль вернулась, он был уже довольно бодр. К тому же в замок привели Яна, и он принялся заботиться о питомце, как хорошая кормилица – о грудном дитяти.

– Вы довольны уходом, Эразмус? – спросил герцог. – Если вам чего-то недостает, скажите.

– Я доволен, ваше высочество, – тихо ответил граф.

– Эразмус, у вас все в порядке с памятью? Вы помните, как провели последние дни?

Граф испуганно посмотрел на Яна. Герцог проследил взгляд. Ян же, отойдя за спинку кресла, в которое усадили раненого, прижал палец к губам.

– Я чуть позже загляну к вам, – пообещал герцог и вышел, сделав знак Яну.

Он отвел старого слугу в свой кабинет и потребовал правды. Правда была печальная.

– Нельзя было давать ему эти книги, – сказал наконец Ян. – Будь моя воля – я бы их сжег…

– Есть ли у графа близкая родня?

– Есть дядюшка в Генте, ваше высочество. Граф ван Тенгберген – единственный наследник.

– Богатый дядюшка?

– Да, ваше высочество. И в годах…

– Понятно. Ступай.

Герцог просмотрел почту, выслушал донесение о состоянии Арне Аррибо, дал задания своим секретарям и вернулся в покои Луизы-Шарлотты.

– Мое сердечко, вели привести девицу Пермеке в комнату графа ван Тенгбергена. Я чувствую себя Александром Македонским…

– Мой бог! – прошептала герцогиня. Она знала о помешательстве графа и испугалась, что эта хворь заразна.

– Я всего-навсего хочу разрубить гордиев узел.

Пять минут спустя Дюллегрит уже стояла возле кресла графа и с тревогой смотрела на точеное лицо. Но граф глядел на свои колени. Время от времени он касался рукой поясницы, шарил пальцами, не находил фальдрикера и вздыхал.

Герцогиня и стоявшие рядом с ней дамы глядели на графа с искренним сочувствием – да и как не пожалеть красавчика…

– Не бойся, – сказал плясунье герцог. – И отвечай честно, потому что я знаю правду. За ложь накажу. Значит, этот господин совратил тебя?

– Да, ваше высочество, – тихо ответила Дюллегрит. – Но я сама…

– Господин ван Тенгберген, это правда?

Граф сидел, повесив голову и поминутно вздыхая. Он молча покивал, но говорить не желал. Даже трудно было догадаться, понял ли он смысл вопроса.

– Бедное дитя, – сказала Луиза-Шарлотта; она, имея свое мнение о девицах, не умеющих сохранить девственность, решила подыграть супругу, хотя и не разумела, к чему он клонит. – Так всегда бывает, если за девушкой не смотрит мать. Почему мать отпустила тебя с братом в Курляндию? Почему не поехала с вами?

– Брат обещал, что сам будет за мной смотреть. И… и он хотел здесь выдать меня замуж, как только мне исполнится шестнадцать…

– За кого? – спросил герцог.

– За Йооса Рейсинга… он тоже танцует… в нашей труппе, ваше высочество… мы вместе исполняли рыбацкую пляску и разучивали пастораль…