Теофиль Готье - Железная маска (сборник)

Франсуа де Валуа изумленно вскочил, а в следующее мгновение в кабинет вступил герцог де Гиз. Его шлем и нагрудный панцирь были покрыты толстым слоем дорожной пыли. Он был смертельно бледен, его глаза пылали злобой, движения казались неестественно резкими. Все в нем выдавало крайнюю степень раздражения.

– Ничего не скажешь, кузен, славная у вас стража! – вскричал он еще с порога.

– Вы хотите…

– Я хочу сказать, что речная застава в Сомюре даром проедает свое жалованье. И несмотря на то, что ею командует один из лучших ваших офицеров, беглые преступники все-таки умудрились пробраться через нее! Этот ротозей проглядел полную барку гугенотов, чуть не доверху нагруженную золотом!..

– Не могу поверить, кузен! Нынче во Франции золото стало такой редкостью…

– Вы правы, но ведь и вам наверняка доводилось слышать о так называемом «сокровище гугенотов»?

– С какой стати я должен верить досужей болтовне?

– Потому что это сущая правда. И его-то, это сокровище, Генриху, королю Наварры, удалось беспрепятственно провезти мимо сомюрских олухов! Но это еще далеко не все! Наваррец осмелился захватить в плен одну даму, и теперь он держит ее заложницей на своем судне.

– И кто эта дама?

– Моя сестра Анна!

У герцога Анжуйского вырвался возглас изумления.

– В своем ли вы уме, кузен?

– Более чем! – ответил тот и вкратце поведал родичу о событиях этого дня и ночи.

Он еще не закончил свой рассказ, как дверь кабинета снова распахнулась и паж доложил:

– Ваше высочество, прибыл какой-то мальчишка, проскакавший пятнадцать лье на неоседланной лошади, чтобы доставить вам срочное письмо.

– Кто его послал?

– Он уверяет, что письмо написано герцогиней Анной Лотарингской.

Генрих де Гиз и герцог Анжуйский одновременно воскликнули:

– Введи его!

А в это время наваррский король с аппетитом ужинал во владениях видама де Панестер. Хозяин проявил такое неслыханное радушие, что старик Паком только диву давался. Обычно скупой и прижимистый, сейчас он пожертвовал ради гостей всеми запасами кладовой и винного погреба, причем на свет явился даже бочонок журансонского вина, которым видам дорожил до крайности.

Генриху Наваррскому не раз доводилось топить неудачи на дне бокала, а сегодня у него было для этого немало причин. Крушение барки с золотом, гибель сьерра де Мальвена и герцогини Монпансье, с которой, как полагал король, она проведут несколько полных страсти и неги часов. За столом Генрих усердно налегал на журансонское, да и его спутники не отставали. Только Рауль, которому поведение владельца этого полуразрушенного замка с первых минут показалось подозрительным, держался осмотрительно и избегал хмельного.

Беседа за столом велась оживленно и порой принимала легкомысленный характер, чему способствовало отсутствие единственной дамы. Берта к ужину не вышла – горе вконец сломило бедную девушку. Только когда пробило полночь, король спохватился, вспомнив, что после такого дня всем следовало бы отдохнуть, и попросил проводить его в отведенный ему покой. Остальные гасконцы также поднялись, поблагодарив хозяина.

Сопровождать государя вызвался Рауль. Когда они остались одни в пустынной галерее, юноша обратился к Генриху:

– Сир, неужели мы отправимся спать?

– Что за странный вопрос, Рауль!

– Объяснюсь. Дело в том, что этот видам ведет себя довольно странно. И я боюсь, что если он по какой-то случайности унюхает, что под его кровом находится сам король Навар…

– Дружище! – поспешно перебил его Генрих. – Мыслимое ли дело – ведь я уже три ночи подряд не смыкаю глаз. Я просто падаю с ног, и скажу тебе по чести: именно по причине вероятного возникновения опасности мне необходимо выспаться. Иначе у меня не будет сил ни на что!

– Пусть так, сир, но мы останемся бодрствовать!

– Это славная идея. Тогда ты раздобудь стул и устраивайся на ночь у двери покоя мадемуазель Берты!

– А вы, сир?

– В моем покое расположатся остальные гасконцы.

В своем покое король, даже не раздеваясь, тут же рухнул в постель, а подоспевшие двое молодых людей решили бодрствовать и, чтобы прогнать сон, уселись играть в кости. Не прошло и часа, как один из них вдруг заметил:

– Странное дело! Еще никогда не было случая, чтобы вино так сильно ударяло мне в голову!

– А я вообще падаю со стула! – признался другой.

– Знаешь, дружище? Давай-ка поспим по очереди: час ты, другой – я!

– Отличная мысль! Кто останется караулить первым? Может, метнем кости?

Кости были брошены, и один из молодых людей тотчас улегся. Но не прошло и четверти часа, как тот, кому надлежало бодрствовать, уснул, так и не найдя в себе сил разбудить товарища.

И лишь Рауль, восседавший на стуле перед покоем Берты Мальвен, оказался более стойким. Объяснялось это просто: во-первых, он почти не пил за ужином, а во-вторых, не был так утомлен, как те, кто вел барку в Блуа против течения. Все это время он провел в опочивальне Анны Лотарингской, в тепле и покое.

Разумеется, ему хотелось вздремнуть, но далеко не так сильно, чтобы забыть о долге. Усевшись поудобнее, юноша протер глаза и принялся размышлять о том, что случилось с ним в последнее время.

И конечно же, главную роль в этих воспоминаниях играла Анна Лотарингская. Рауль осознавал, что в известной мере он сам явился виновником жестокой гибели, постигшей герцогиню. Это он предательски завлек ее в западню, а теперь ее прекрасное тело лежит, посиневшее и распухшее, на дне холодной реки, окутанной мраком… А как она любила его, как изощренны и нежны были ее ласки!..

Неожиданно Рауль вздрогнул и вскочил. Не снится ли ему это? Юноша с силой ущипнул себя – но нет, боль не заставила его очнуться. То, что он видел в эту минуту, происходило наяву!

Из дальнего конца сумрачной галереи к Раулю приближался призрак покойной герцогини! Лицо «покойницы», озаренное каким-то потусторонним светом, было мертвенно бледным, глаза полузакрыты. Простирая вперед полупрозрачные руки, она бесшумно и плавно устремлялась к молодому человеку, впавшему в оцепенение от ужаса. Остановившись в двух шагах, призрак произнес замогильным голосом, подобным шелесту опавших листьев:

– Ты, ты погубил меня! Ты обрек мою душу на вечные страдания, ибо я умерла без покаяния и отпущения грехов!

– Пощадите, ваше высочество! – заплетающимся языком пробормотал Рауль.

– А ведь я любила тебя! – продолжал призрак. – Да, любила… а ты… ты оказался негодяем и предал меня! – Призрак умолк, но спустя минуту заговорил вновь: – Да, я осуждена навек, но у тебя есть возможность заслужить мое прощение. Здесь, в этом замке, хранятся необычайно важные документы, от которых зависят не только исполнение планов, но и сама жизнь человека, который был моим заклятым врагом. Я буду возвращена в чистилище, если позволю Генриху Наваррскому взглянуть на эти бумаги. И ты должен помочь мне – хотя бы в память нашей любви! Следуй за мной, и я укажу тебе место, где они спрятаны!