Евгений Шалашов - Парламент Её Величества

Подумав, Ломоносов помотал головой:

– В кормщики да в старосты добровольно никто не лезет, дураков нет. Ноша почетная, да тяжелая. Избирают их. Коли избрали – не отказываются. А если какой настырный нахрапом лезет, так живо ему окорот дают.

– Еще, Миша, участие в думе Государевой не за казенный кошт, а за собственный. У умных да у честных откуда деньги?

– И то верно, – согласился Михайло. – Честные да умные, они без денег сидят. Хотя, – задумался парень, – неправильно это. Умные должны много денег получать.

– Должны, – не стал спорить Татищев. – Есть, конечно, не бедные, но мало. Но погляди-ко сам – Брюса Якова Вилимовича в списках нет, Голицына Михайла Михалыча – тоже не было. А я же их первыми людьми почитаю. Да и не только я. Понял?

Михайло понял. Была, конечно, опаска, что выкинет он из списка кого-нибудь не того – ну, родича или ближника нынешнего царского фаворита – полковника Бобылева, или, там, кума псаря государыни, ну что тут поделать? Потом, чай, можно кого-нить и обратно вписать…

Татищев, на минутку оторвавшись от реестра, спросил:

– Вот скажи-ка мне, Михайло, что нам с князем Хованским делать?

Кто такой князь Хованский, Михайло не знал. О «хованщине» – стрелецком мятеже, конечно ж слышал. Но знал, что главаря оного мятежа вместе с сыном и зарубили. Вроде бы зарубили по приказу царевны Софьи, которую они в государыни прочили… Но на всякий случай изрек:

– А что с Хованским не так?

– Так вишь, по молодости слава у него дурная была. Напоил как-то Васька Хованский – не один, а с такими же молодыми дурачками – молодого князя Долгорукова до поросячьего визга, в гроб его уложил, а потом в церковь притащил, к алтарю. С утра поп пришел покойника отпевать – а тот взял да и ожил. И смех и грех!

Михайло едва не заржал, но сдержался. Все-таки, невместно как-то над такими делами шутить. Загоняя гогот в кулак, спросил:

– И было ему что-то за дурость или с рук сошло? Ежели наказан был – так, может, и ладно. У нас говорят – по резаному не режут. А коли сошло, так на кой он такой?

– Батюшка жалобу в Синод написал, те – самому государю Петру. А тот отправил Ваську в Голландию, морскому делу учиться.

Михайло от возмущения чуть не захрюкал:

– Ну да, ни хрена себе, наказание! В Голландию его учиться послали! Да ему, дураку, честь высокую оказали.

– Эх, Мишка-Мишка, – засмеялся Татищев. – Если бы ты знал, как этой чести-то бояре да князья пугались. Думали – прямо к антихристу в зубы отправляют. Поминальные службы в церквях заказывали.

– Так делу-то морскому Хованского выучили?

Да и кто в молодости-то не глупил?

Работа пошла быстрее. Уже через час довольные Татищев и Ломоносов отдали писцам реестры, где были прописаны представители обеих палат. Теперь их перебелить, подписать у государыни да отправлять по губернским да иным канцеляриям, с уведомлением, что будет первое заседание Государственной думы двадцатого сентября сего года.

– Лучший способ управления государством – демократия, – поучал тайный советник Татищев коллежского регистратора Ломоносова. Вздев палец вверх, потребовал: – Ну-ка, Михайло, переведи!

Михайло вздохнул, с тоской посмотрел на наставника и отбарабанил, как по писаному:

– Демократия, в переводе с эллинского, – народовластие. Форма государственного управления, бытовавшая в древних государствах – Афинах, Фивах и прочих эллинских полисах. Удобна для малых государств, кои могут быть вмещены в малые города, где все свободные граждане могут изъявить свою волю, принять участие в законосоставлении. Для больших государств демократия – штука зело неудобная, потому как слишком много людей – много мнений.

– А лучшая форма государственного устройства при демократии?

– Василь Никитич, ну ты меня уже третий раз о том спрашиваешь! – возмутился Михайло, но, посмотрев на непреклонную физиономию наставника, забубнил: – Лучшей формой государственного устройства при демократии является республика, от латинского – общее дело, сиречь – власть выборных людей.

– Ты, Михайло, когда сам будешь учить кого – а ты будешь учить – по морде твоей смышленой сужу, – поймешь, что лучший способ втолковать – повторение!

– Василь Никитич, а можно монархию с республикой смешать?

– Можно, – ответил Татищев безо всякого раздумья. – Вон хошь Швецию возьми, хошь Англию. Там короли сидят, правят, а помимо их еще и представительные органы есть, что лучшие роды представляют. В Англии – парламент, в Швеции – ригсдаг. Они и законы принимают, и налоги утверждают. Без их воли короли даже войну вести не могут. Парламент денег не даст – вот и все! Так что, с одной стороны, вроде бы – монархия, коли король есть, а с другой – лучшие люди государством управляют.

– Лучшие люди, Василь Никитич, – это князья да бояре? – лукаво поинтересовался Михайло. – А как же простой народ?

Татищев вздохнул. Ну никак не может парень забыть, что его пращур в Земском соборе заседал.

– Ты, Михайло Васильич, вспомни, о чем простой народ с избранными людьми договаривался, когда защиту искал?

Ломоносов скис. Теория естественного права, так любимая Василием Никитичем, сидела у него в печенках. Но раз наставник задал вопрос, нужно отвечать.

– Все люди рождаются свободными и право на все имеющими. Но коли люди начнут свою свободу осуществлять, наступит анархия, сиречь безвластие, начнется война всех против каждого. И дабы защитить себя, простой народ отказался от части своих свобод в пользу государства, но взамен получил защиту.

– Вот видишь! А государство-то – это кто? Это служилые люди – князья, бояре да дворянство, которое за народ в бой идет. Простой народ должен пахать-сеять, зверя морского бить. А управлять ими должны те, кому они это право отдали.

– Так, Василий Никитич, когда оно было-то? – не соглашался Ломоносов. – Ладно, если пращуры были толковыми, управлять умели. А детки? Вон, сам посуди – ты, Рюрикович природный, и князь какой-нить, тож Рюрикович. От одного корня происходите. Но ты, Василь Никитич, – голова, а князь сей – дурак набитый. Что же получается, дурак набитый должен нами править, потому что потомок того князя, которому мои пращуры власть отдали?

Спор этот уже изрядно надоел и самому Татищеву. Но вместо того чтобы прикрикнуть на парня – мол, как от Господа Бога заповедано, так и будет, – он пустился в объяснения:

– От всего народа сложно столько выборных отыскать. Вон ты мне про Земский собор талдычишь, что при Михайле Федоровиче Романове был. Сколько времени предку твоему надо было, чтобы из Поморья в Москву приехать? Недели три. Земский собор хорош, если надобно какое-то дело великое сделать – ну, царя на престол возвести, новые законы принять, как с Соборным уложением было. А враг напал, войско собрать нужно – в Поморье посылать? Так за то время враг уже у Москвы будет.