Александр Дюма - Черный тюльпан (др. изд.)

— Прошу прощенья, господин Рауль, — сказал наследник госпожи Дени, — но я ищу не вас, а папашу Бриго.

— Неважно, господин Бонифас, милости прошу. Господин барон, позвольте вам представить крестника аббата Бриго, сына моей достойной хозяйки госпожи Дени, который до меня занимал эту комнату.

— Смотри-ка, вы дружите с баронами, господин Рауль! Какая честь, черт возьми, для дома матушки Дени! Вы вправду барон?

— Ладно, ладно, пострел, — сказал аббат, которому не улыбалось, чтобы здесь знали, что он вращается в таком обществе. — Ты сказал, что искал меня?

— Именно вас.

— Что тебе надо?

— Мне — ничего. Это мамаша Дени вас требует.

— А что ей нужно? Ты знаешь, в чем дело?

— Еще бы мне не знать! Она хочет у вас спросить, почему завтра собирается парламент.

— Завтра собирается парламент?! — вскричали де Валеф и д'Арманталь.

— С какой целью? — спросил Бриго.

— Да ведь именно это и интересует бедную женщину.

— А откуда твоя мать узнала., что собирается парламент?

— Это я ей сказал.

— А ты откуда узнал?

— От моего прокурора, ей-Богу! Жулю сегодня был у первого президента, и как раз в это время пришел приказ из Тюильри. Так что, если завтра загорится контора, вы можете быть совершенно уверены, папаша Бриго, что это не я ее поджег. Подумайте только, они все придут в красных мантиях. Вот раков-то соберется!

— Ладно, шалопай, скажи матери, что я зайду к ней, когда буду спускаться.

— Sufficit! [109] Этого достаточно (лат.) Мы будем вас ждать. До свидания, господин Рауль, до свидания, господин барон. Да уж, раки будут дешевы! Два су штука!

И господин Бонифас вышел, даже не подозревая, какое впечатление произвело это известие на трех его слушателей.

— Замышляется какой-то государственный переворот, — проговорил д'Арманталь.

— Я побегу к герцогине дю Мен, чтобы предупредить ее, — сказал де Валеф.

— А я к маркизу де Помпадур, узнать новости, — отозвался Бриго.

— А я остаюсь, — сказал д'Арманталь. — Если я вам понадоблюсь, аббат, вы знаете, где меня найти.

— Но если вас не будет дома, шевалье?

— О, я буду недалеко. Вам стоит только открыть окно, да три раза хлопнуть в ладоши, и я прибегу.

Аббат Бриго и барон де Валеф взяли свои шляпы и вместе спустились на улицу, чтобы направиться каждый в свою сторону. Через пять минут после их ухода д'Арманталь тоже вышел и поднялся к Батильде, которую застал в большом волнении. Было уже пять часов пополудни, а Бюва еще не вернулся. Это был первый такой случай с тех пор, как Батильда себя помнила.

На следующий день в семь часов утра аббат Бриго зашел за д'Арманталем, который был уже одет и ждал его.

Они оба закутались в плащи, надвинули шляпы на глаза и пошли по улице Клери, а затем по площади Побед и саду Пале-Рояль.

Подходя к улице Эшель, они заметили необычайное оживление: все подъезды к Тюильри охранялись многочисленными отрядами шеволежеров и мушкетеров, и любопытные, которых не допускали во двор и в сад Тюильри, теснились на площади Карусель. Д'Арманталь и Бриго смешались с толпой.

Когда они добрались до того места, где теперь находится Триумфальная арка, к ним подошел офицер мушкетеров, закутанный, как и они, в широкий плащ. Это был де Валеф.

— Ну, что нового, барон? — спросил у него Бриго.

— А, это вы, аббат, — сказал де Валеф, — мы ищем вас. Со мной здесь Лаваль и Малезье. Я только что отошел от них, они должны быть где-нибудь поблизости. Не будем удаляться отсюда, и они не замедлят к нам присоединиться. А вы сами что-нибудь знаете?

— Нет, ничего. Я заходил к Малезье, но его уже не было.

— Скажите лучше, что его еще не было. Мы провели всю ночь в Арсенале.

— И ничего тревожного не произошло? — спросил д'Арманталь.

— Ничего. Герцога дю Мен и графа де Тулуз пригласили на регентский совет, который должен был собраться сегодня утром до заседания парламента. В половине седьмого они оба были в Тюильри, так же как и герцогиня дю Мен, которая, чтобы лучше следить за ходом событий, расположилась в принадлежащих ей апартаментах дворца Тюильри.

— Известно ли что-нибудь о принце де Селламаре? — спросил д'Арманталь.

— Принца де Селламаре увезли по дороге на Орлеан в карете, запряженной четверкой лошадей, в сопровождении одного придворного и под конвоем двадцати шеволежеров.

— А относительно бумаги, которую выхватил из пепла Дюбуа, ничего не удалось узнать? — спросил Бриго.

— Ничего.

— А что думает герцогиня дю Мен?

— По ее мнению, что-то замышляется против незаконнорожденных принцев. И все случившееся будет использовано для того, чтобы лишить их еще некоторых привилегий. Поэтому сегодня утром она строго отчитала своего мужа, и он пообещал ей держаться твердо. Но она на это не рассчитывает.

— А как обстоит дело с графом де Тулуз?

— Мы его видели вчера вечером. Но вы же его знаете, дорогой аббат, с его скромностью или, вернее, смирением ничего не поделаешь. Он всегда находит, что для него и его брата и так делают слишком много, и готов во всем уступать регенту.

— Кстати, король…

— Ну что же король…

— Как он принял арест своего воспитателя?

— А вы не знаете? По-видимому, между маршалом и епископом Фрежюсским было соглашение о том, что, если одного из них отстранят от особы его величества, другой тотчас же сложит с себя свои обязанности. Вчера утром епископ Фрежюсский исчез.

— Где же он?

— Бог его знает! Но король, который довольно спокойно отнесся к тому, что потерял своего маршала, безутешно оплакивает исчезновение епископа.

— А от кого вы все это знаете?

— От герцога де Ришелье. Вчера он приехал около двух часов в Версаль, чтобы нанести визит королю, и нашел его величество в отчаянии, среди осколков разбитых им стекол и фарфора. К несчастью, — вы ведь знаете Ришелье! — вместо того чтобы усугубить печаль короля, он его рассмешил, рассказав ему всякий вздор и разбив вместе с ним остатки фарфора и стекол.

В эту минуту мимо группы, которую составляли аббат Бриго, д'Арманталь и де Валеф, прошел какой-то человек в мантии адвоката и в четырехугольной шапочке, напевая рефрен песенки, сочиненной о маршале после битвы при Рамильи:

Бриго обернулся: ему показалось, что он узнает в прохожем переодетого маркиза де Помпадур. Адвокат остановился и подошел к заговорщикам. У аббата Бриго не оставалось больше сомнений — это был именно маркиз.

— А, метр Клеман, — сказал он ему, — что нового во дворце?

— Большая новость, если только она подтвердится: говорят, парламент отказывается собраться в Тюильри.

— Слава Богу! — воскликнул де Валеф. — Это примирило бы меня с красными мантиями. Но нет, они не осмелятся.