Петр Петров - Борель. Золото [сборник]

В столовой она долго рассказывала о работе на заграничных рудниках, и успокоенный Антропов, после завтрака, крепко уснул в привычной одинокой постели. Он проспал до позднего вечера, а за чаем ему принесли письмо со штемпелем московской почты. Письмо было от Надежды Васильевны — узнал по броскому почерку. Стало противно и обидно, когда прочел короткие нервные строки конца:

«Виктор, прости и спаси… Организуй передачу».

Антропов засунул записку в конверт и, перегнув его посредине, хотел разорвать, но положил в карман.

Зато долго не могла успокоиться Вандаловская. В квартире было пусто и душно. Не проветрившийся воздух отдавал затхлостью, табаком и прелью. Под полом, несомненно, образовался грибок.

Но бороться с запустением не хватало времени.

Забываясь на работе, Татьяна Александровна дома расстраивалась из-за мелочей, грустила и не могла заставить себя что-нибудь делать. Вот и сегодня на письменном столе рассыпан пепел из Гурьяновой трубки, посреди пола валялись портянки, на спинке стула висело смятое, несвежее полотенце.

Татьяна Александровна открыла форточку и бегло остановилась на фотографии Гурьяна и Варвары. Закрученные черные усы мужа и самодовольное лицо Варвары заставили ее содрогнуться. Она повернула к себе карточку тыловой стороной.

Татьяна Александровна старалась объяснить себе происходящее в ее сердце смятение, но не могла. Оставаясь наедине, она вспоминала все подробности ареста, допросов, сплетни, всю жизнь на прииске. Убеждала себя, что все это проходяще и естественно, но рассудок не ладил с сердцем.

Предметы в квартире каждый час напоминали Варвару и умершую Ленку.

Иногда ей казалось, что история с разводом не имела бы такой остроты, если бы Варвара счастливо вышла замуж и успокоилась или уехала совсем с прииска. Вандаловская желала этого замужества. В памяти она перебирала знакомых холостых приискателей, которые могли бы устроить Варваре сносную жизнь. Но трезвела мысль, и Татьяна Александровна с горечью осуждала себя.

Во сне она не один раз видела Ленку и всегда на операционном столе, с перерезанным горлом. После чего просыпалась в холодном поту, плакала, но никогда об этом не знал Гурьян.

Татьяна Александровна понимала, что стечение всяческих обстоятельств тому причиной, она чувствовала упадок сил, мысленно обвиняла Гурьяна в нечуткости, а себя в мягкотелости. Минутами ей казалось, что не с Гурьяном, а с мягким и внимательным инженером Антроповым она была бы счастливее в личной жизни.

А наутро, когда оживал рудник, нездоровые раздумья улетали. Голос гудка напоминал о наступающем дне, о работе, и к ней приходили раскаяния за порочные ночные раздумья. Татьяна Александровна жалела дело, на которое потратила столько сил и покоя.

Она порывисто ласкала Гурьяна, не подозревавшего ее ночных терзаний.

Вандаловская хотела прибрать со стола, чтобы наладить ужин, когда открылась дверь и на пороге остановилась Варвара. Она несмело шагнула вперед и села на первый попавшийся стул.

Татьяна Александровна с недоумением и страхом посмотрела в ее усталое лицо, стараясь угадать причину такого неожиданного посещения.

Вандаловская даже взглянула на руки гостьи и, заметив, что в них ничего нет, устыдилась своей подозрительности. Варвара поняла ее и миролюбиво сказала:

— Не бойтесь… Я без скандалов… Где супружник-то?

— На работе… Проходите сюда…

Вынося из-под умывальника помои, Татьяна Александровна заметила в глазах Варвары осуждение царившему в квартире беспорядку и подумала: «Пришла проверить, чтобы больше распустить сплетню».

— Посидим здеся, — с оттенком удовлетворения и грусти ответила гостья. — Праздновать нам не к лицу… Я хотела попросить у него кое-какие смутки из кухонной посуды и забрать Ленушкины игрушки.

— А вы берите без него, — заторопилась Татьяна Александровна. — Смотрите сами… Я ничего в хозяйстве не знаю… Пожалуйста…

Она подошла к столу и подала Варваре фотографию. Затем нашла ключи от забытого комода и протянула их посетительнице дрожащей рукой.

— Открывайте, там моих вещей нет.

— Как-то неловко без самого.

Но Варвара откинула на шею полушалок. Гладко причесанные волосы ее блеснули мазью. Вандаловская поспешно убирала не у места валявшиеся туфли, полотенце, затем накрыла газетой засоренный обеденный стол.

Варвара бегло осматривала ящики комода. Она только и увязала в маленький узелок три куклы и коровку. Прошла на кухню и там взяла только сито и две вилки старинного изделия.

— Это приданое покойницы матери, — объяснила она.

— Посмотрите еще здесь, — открыла Вандаловская буфет.

— Нет уж… Придется помешкать. — Гостья еще раз печальным взглядом оглянула квартиру и громко вздохнула. — Покамест прощевайте… Хотела сказать ему пару слов, да, видно, оставлю до другого разу.

— Да вы берите безо всяких, — просила Татьяна Александровна, сбитая с толку поведением посетительницы. — Вот ваша посуда и все вещи.

Варвара взялась за дверную скобу, другой рукой поправила полушалок и опять вздохнула.

Вандаловская заметила у ней слезы и окончательно растерялась. Она видела только, как мелькнула в темноту двери широкая согнутая спина Варвары. На полу лежала сломанная фотография и две старинные вилки. С улицы слышался плачущий голос.

Татьяна Александровна упала на кровать и положила на ухо подушку.

— Ехать, ехать, — шептала она без голоса.

Гурьян пришел со Стуковым. Оба были в хорошем настроении. Гурьян еще с порога крикнул:

— Поздравляй, Татьяна, с новым золотом!

Но не получив отклика, он прошел к кровати и, увидев расстроенное лицо жены, отпустил протянутую руку.

— Захворала?

— Так… Немного голова болит…

— Надо водки с перцем выпить, — пошутил Стуков. — Умирать не стоит. Вот, посмотри. — Он подал Татьяне Александровне докладную записку Клыкова и снял пальто.

Вандаловская начала читать, но из написанного неразборчивым почерком смутно поняла только одно, что разведывательная партия студентов нашла новые золотые месторождения. Но где это произошло? Какие залегания, — она так и не уяснила.

За ужином разговор поддерживал только Стуков, казалось, понимавший происходящее с Татьяной Александровной больше, чем Гурьян.

Прощаясь, он сказал:

— Завтра я предлагаю выехать на Хилган. — Затем повернулся и с чуть заметной улыбкой посмотрел в глаза хозяйке. — У вас сегодня была Варвара?

Вандаловская побледнела, отодвинула стакан и тоже принудила себя улыбнуться.

— Вот, видишь, в чем тут дело, — многозначительно посмотрел Стуков на Гурьяна.

— Зачем ее носит? — вспылил директор. — Почему ты не сказала сразу?