Николай Свечин - Московский апокалипсис

Пробиваясь к заставе через плотные колонны войск, Ростопчин встретил на Яузском мосту Кутузова. В ответ на поклон тот заявил генерал-губернатору:

— Могу вас уверить, что я не удалюсь от Москвы, не дав сражения.

Граф махнул рукой на старого враля и умчался.

Так Москва была вручена неприятелю. Из 300 000 её населения остались лишь 30 000. Это были те, кто не сумел или не захотел убежать. На их долю выпали страшные испытания. Я, как смог, описал их в своей книге, но действительность была ещё ужаснее. В качестве одних только поджигателей французы казнили более 1000 человек; большинство из них были невиновны.

Пожар, уничтоживший город, казался несчастным людям концом света… Потом были ещё сорок дней оккупации, голод, бесчинства мародёров, расстрелы, бесправие, отсутствие какой-либо личной безопасности. Когда в Москву вернулась русская власть, она застала жуткую картину. Вот как её описал мемуарист: «Между трупов и развалин блуждали жители Москвы, проживавшие тут с неприятелем; бледные, тощие, и закоптелые лица их являли все их страдания; но взоры зверские наводили повальный ужас… Беспрерывные страдания и напряжение от ужаса сделали их самих свирепыми и ужасными».

Всё устроилось заново. На улицах опять появилась полиция, вернулись из эвакуации беженцы, открылись осквернённые храмы. Но остались сожжённый город и в нём — навсегда напуганные люди.

Вчитайтесь в воспоминания простого московского обывателя, родившегося уже после войны с Наполеоном:

«Первое, что поразило моё воображение, это картина полного разорения моей родины, не изгладившееся до 1826 года… По улицам, от дома священника до конца, тянулось пустое пространство, на коем между пустырей было не более двух-трёх домов; противоположная сторона улицы представляла одно зрелище пустырей и пожарищ, кое-где огороженных заборами, где виднелись два небольших дома; так что из окон дома отца моего, начиная от Калужских ворот до Донского монастыря, открывалось взорам необъятное пространство разорённой и погоревшей местности, где только торчали трубы и развалины стен.

Хотя со времён французского погрома прошло не менее четырнадцати лет, но память о том до того была жива в народе в описываемое время, что как будто тому прошло не более года; всюду, в домах и на улицах, иных разговоров не было, как о 12-м годе, у всех при встрече, после первых приветствий, разговор тотчас переходил к ненавистным французам, да и не удивительно: следы опустошений, произведённых ими, были ещё перед глазами и поневоле вызывали в памяти минувшие бедствия».

Четырнадцать лет прошло! Случилось столько новых событий. Новый государь уже повесил декабристов, а москвичи могут и продолжают говорить только о пожаре… Вот какое выпало им испытание. Да, потом оно забылось. На пепелище выстроили, в конце концов, новый город. Умерли люди, помнившие страшное зарево Московского пожара. Раны зарубцевались. Жизнь взяла своё.

Все даты в книге даны по старому стилю.

Лишение дворянства сопровождалось гражданской казнью, при которой над головой осуждённого ломалась шпага.

Шифтан — кафтан, армяк ( жарг. )

Подстражный — подследственный.

Урок — задание, поручение.

Свойство — родственные отношения, установленные через брачные союзы.

Майданщик — арестант, ведущий в тюрьме разрешённую торговлю табаком и съестными припасами.

Ордонанская часть — гарнизонная гауптвахта. Некоторые из арестованных за воинские преступления содержались в Бутырке.

Имеются в виду валы бывших укреплений Белого города, на месте которых тогда начали устраивать бульвары Садового кольца.

В 1811 году мушкетёрские полки были переименованы в пехотные, но по старинке их солдат называли мушкетёрами.

В действительности авангард французской армии под командой Мюрата уже несколько часов, как вошёл в Москву. Ахлестышев и Саша-Батырь наблюдают прибытие в город основных сил.

Дырбасы — двери ( жарг. )

Т.е. в подмосковное имение.

Великая армия — название части вооружённых сил Наполеоновской империи, которая вела войны в 1805–1807 и в 1811–1814 годах в Центральной Европе (в т. ч. в России).

Шевалежеры — уланы.

Н. М. Зотов — первый учитель Петра Первого.

Мост через устье реки Неглинной.

Гайменник — убийца ( жарг. )

В 1830-х годах название «Волчья долина» с Неглинной (после ликвидации одноимённой пивной, знаменитого уголовного притона) «переехало» к местности возле Большого Каменного моста.

Скуржа — серебро ( жарг. )

Выручка — квартальный надзиратель ( жарг. )

Луканька — бес.

Скамейка — лошадь ( жарг. )

Тырка — кража ( жарг. )

Анчутка — чёрт.

Тётка — подружка, любовница. Трясогузка — горничная. Канка — водка ( жарг. )

Лоханка — табакерка, веснухи — золотые часы, ширман — карман ( жарг. )

Сухари! Шманал! — Ничего! Не беда! ( жарг. )

Сорга — деньги ( жарг. )

Стрень-брень — всякий хлам ( народн. )

Бандырь — фрак, комзолка — жилет, шкеры — панталоны ( жарг. )

Кле — вещь ( жарг. ) Камень-маргарит — жемчуг, перламутр ( народн. )

Шассеры — егеря.

Басалай — озорник, хулиган.

Андюжан — прапорщик.

Фашинная мостовая — сделанная из утрамбованных прутьев.

Яманный — плохой, злой. Клюй — следственный пристав ( жарг. )

Беспальцами москвичи называли вестфальцев.

Маз — главарь шайки ( жарг. )

Хростать — есть ( жарг. )

Мухорт — статский, партикулярный человек ( жарг. )

Тавлея — шашки.

Это был В. А. Обресков, адъютант генерал-губернатора Москвы графа Ф. В. Ростопчина.

Жирандоль — подсвечник на несколько свечей.

Асинус — осёл ( лат. )

Белое оружие — холодное.

Лобанчик — русская незаконная допечатка утрехтских золотых дукатов. Производилась в 1768–1868 г.г. для финансирования зарубежных расходов правительства, однако монеты имели хождение и внутри России.