Станислав Рем - За тихой и темной рекой

Белый перевернулся на спину, насколько позволяли борта лодки, и, глядя на звёзды, тихо прочитал:

— Странно, — едва слышно произнёс поручик. — Почему вы прочитали именно эти строки? У вас что, тоже предчувствия?

— Бросьте. Просто вспомнилось. Не надо искать во всём подтекст. Виктор Картавкин, глядя на офицеров, недовольно качал головой: нашли время для балачки!

— Олег Владимирович, — в голосе Рыбкина послышались знакомые твёрдые нотки. — Вам не кажется странным, что сколько мы плывём, а на китайском берегу нет ни одного признака жизни?

— Мне сие показалось странным, ещё мы даже не отплыли. По логике, напротив станицы ходи должны были выставить посты. Вечером-то приготовить пищу следовало. А где костры? Я не заметил, сколько не присматривался.

— Китайцы сняли своих людей с данного направления? — предположил поручик.

— Судя по всему, да. — Белый снова повернулся к поручику, отчего их головы едва не соприкасались. — Признаюсь, у меня такое ощущение, будто отгадка где-то рядом. Протяни руку — и возьми. Да то ли руки коротковаты, то ли умишком Боженька обидел…

— Сочувствия от меня ждёте?

— Так давайте помолчим. Для пользы дела. А то Виктор Семёнович, я чувствую, и так нас уже не раз помянул злым тихим словом.

Полина Кирилловна зажгла свечу, поставила на стул возле кровати и, не раздеваясь, свернувшись в клубок, прилегла. Тело тут же ощутило твёрдость деревянной поверхности.

Вчера удивлению кучера Остапа не было предела: чтобы барышня, да отказалась спать в мягкости? Кучер прикреплял дверное полотно поверх панцирной сетки и тяжело вздыхал, что же это в свете делается-то? Совсем молодёжь сбрендила.

А ей было мягко. От мысли, что она хоть таким образом приблизилась к своему кумиру, Олегу Владимировичу. Слёзы сами собой, без воли и желания покидали прелестные глазки красавицы. «Господи! Где они теперь?» — да, именно так она и подумала. «Они». Сразу о поручике Рыбкине и о Белом. Станислав Валерианович обещал проследить за Олегом. Поручик — человек слова. Он его сдержит. По-другому не может быть. Почему — не может? Всё может статься! И пуля… И река… А вдруг Олег не умеет плавать? Нет, нет, он же из Петербурга. А там море. Жить на море, и не научиться плавать?… А если он недавно переехал в столицу? Ведь она с ним об этом не говорила!.. А о чём она с ним говорила? Да ни о чём! О каких-то мелочах! А нужно было сказать самое главное! Почему мы боимся сказать дорогому человеку самое важное, то, от чего может решиться дальнейшая судьба? Ну да! Будто девушка не должна делать шаг первой. Кто установил? Ну, не сделала шаг первой, и чего добилась? Самоуважения? И всё?.. Господи, ну, пусть эта ночь как можно быстрее закончится! Сил нет ждать! Или нет!

Пусть ночь длится, тянется, как можно дольше! Темнота им поможет! Именно в темноте их спасение!

Полина Кирилловна вскочила и бросилась к окну. Слава богу, луну закрыло облако. Темень стоит, хоть глаз выколи. Им это на руку.

Девушка кинулась к образам. Упала на колени.

— Пресвятая Богородица, спаси и помилуй любимого моего! Сохрани его! Убереги! — слова рождались сами собою. Взахлёб. Со слезами и мольбой. — Дай ему силы вернуться! Дай ему воздуха, если будет тонуть. Отведи пулю от него или нож. Дай силы доплыть до берега родного! Пусть он будет не со мной! Пусть он после живёт с другой! Но пусть будет жив! Лишь бы я знала, что он живой! Матушка, защитница, Пресвятая Богородица…

Владимир Сергеевич, спотыкаясь на перекопанной вдоль и поперёк Набережной, шёл к артиллерийской позиции, возле которой в темноте с трудом угадывалось несколько смутных фигур.

— Стой! Кто идёт? — раздался справа негромкий голос.

— Губернский полицмейстер Киселёв, — также тихо отозвался Владимир Сергеевич. — Его высокопревосходительство здесь?

— Так точно!

— Один?

— Никак нет. Господин комендант и господин капитан с ними. Проводить?

— Сам дойду. Неси службу, солдат.

Киселёв прошёл почти на ощупь еще шагов десять. Ветер тряхнул облака, и луна успела выглянуть на несколько мгновений. Этого полицмейстеру было достаточно, чтобы рассмотреть впереди Баленского и Ланкина, стоявших на бруствере окопа. Владимир Сергеевич присоединился к ним.

— Не спится? — поинтересовался генерал-губернатор. Впрочем, никаких эмоций в голосе Алексея Дмитриевича Киселёв не услышал.

— Уснёшь тут, — Владимир Сергеевич провёл руками по лицу. — Прибыл младший следователь Селезнёв. С переправы. Ваше высокопревосходительство, упустили они штабс-капитана Индурова.

— Сбежал?

— Так точно!

— В каком направлении? К китайцам?

— В том-то и дело, что нет. Где-то в городе прячется, в казармах.

— Любопытно. И как же… его упустили?

— Индуров пытался спрятать орудие преступления, которым был убит купец Бубнов. Селезнёв проследил, оружие выявил. Теперь у нас неоспоримый факт: Индуров и есть тот самый убийца. Правда, пока младший следователь нож из воды извлекал, да пока вернулся на пост, того и след простыл.

— А оружие, значит, найдено?

— Так точно, ваше высокопревосходительство.

— Ну, хоть что-то. Господин капитан, — Алексей Дмитриевич подозвал к себе Ланкина. — Вы готовы?

— Так точно. Расчёты расставлены по местам. Снаряды здесь.

— Слава богу, — полицмейстер перекрестился мелким крестом. — Наконец-то решительные шаги. Неужто есть приказ из столицы?

— Пока нет. Ждём! Кстати, — Баленский обратился к Ланкину. — Сергей Иванович, вы знакомы с расположением вашей части?

— В каком смысле, ваше высокопревосходительство? — не понял капитан.

— Да вот, Владимир Сергеевич утверждает, будто ваш сослуживец, некто…

— Индуров, — подсказал Киселёв.

— Да, штабс-капитан Индуров будто бы пропал в казармах. Словно сквозь землю провалился. У вас там что, потайные помещения имеются?

— Никак нет. Однако Юрий Валентинович мог заблудиться в пещерах.

— В каких таких пещерах? — усмехнулся полицмейстер. — Что-то я о них слышал. Но, простите, господа, за двенадцать лет службы никто мне их так показать и не смог. Глупости всё это!