Михаил Попов - Темные воды Тибра

Лагерь кончился.

Дикие крики остались позади.

Римляне все еще сидели в седлах неподвижно, даже не пытаясь очиститься от налипших на них плевков и нечистот.

Только один медленно съехал с седла и упал на сухую траву.

Авгур. Сердце его не выдержало.

– Он умер еще на середине лагеря, – сказал Марк Карма, – но продолжал держаться в седле.

105 г. до Р. X.,

649 г. от основания Рима

Мавританский царь стоял со всем своим войском посреди плодородной долины Гевн, приблизительно в одном дне пути от месторасположения своего нумидийского родственника. Сулла проделал этот путь на максимально возможной скорости, ибо понимал, что вездесущий Югурта в любой момент может вернуться в лагерь и выслать погоню на свежих лошадях.

Хвала Юпитеру-вседержителю, этого не случилось. Когда солнце уже совершало последние движения по направлению к закату, Оксинта воскликнул:

– Посмотрите налево!

Да, там действительно можно было различить вереницы мигающих огоньков в быстро густеющей синеве воздуха.

– Лагерь Бокха за тем холмом.

– Будем ли мы в полной безопасности там? – усмехнулся Вульгат.

– Не выпустил ли нас один хищник из своих когтей только для того, чтобы второму было поудобнее в нас вцепиться? – ответил ему сомнением на сомнение Цион.

В глазах связанного Волукса полыхнул огонь темной и бессильной злобы. Он знал, что в лагере его отца – безумца и предателя – этим собакам римлянам нечего опасаться.

Встречу с царем решено было отложить до утра, тем более что мавританский владыка принимал какие-то весьма важные для его полового здоровья процедуры.

Едва вбили в землю колья и натянули веревки квесторской палатки, как явился Дабар, нумидиец, давний друг и помощник Суллы, оказавший ему услуги еще во время первого, трехгодичной давности, визита к Бокху. Он старался поменьше быть на свету и кутался в потертый, местами прожженный искрами костра мавританский плащ. Простой погонщик вьючных верблюдов, да и только.

Через этого человека Сулла общался последние месяцы с Бокхом и очень ценил его за то, что он сумел войти в доверие к столь недоверчивому царю.

– Что с Бокхом, он болен?

– Если он чем-то болен, то… – Дабар огляделся резко и нервно, – у него новый приступ черного сомнения.

– Этот безумец опять перерешил все, о чем мы с ним договорились?!

– Еще нет, но, кажется, ему хочется это сделать. Слишком много союзников-нумидийцев в его окружении. Кроме того, Югурта сделался его сыном, по мавританским законам.

– Да, я слышал об этой варварской расправе с женщинами.

Дабар усмехнулся, сверкнув белками глаз.

– Для тебя это – варварская история, для всех сказителей и певцов обоих царств – красивая легенда.

Сулла пожал плечами.

– Это меня не касается, а вот окружение Бокха… к примеру Лимба, насколько мне известно, исправно получает деньги от Югурты…

– Деньги деньгами, конечно, но и старик-жрец, и сыновья царя, помимо этого, боготворят нумидийца.

– Да, я имел случай в этом убедиться. Волукс пытался привести меня в лагерь Югурты и сдать ему.

– Он пошел против воли отца?!

– Да. Что бывает у мавританцев за предательство?

– За такое, – Дабар поскреб морщинистый лоб, – его засунут в улей к диким пчелам.

Сулла покачал головой.

– Да, если авторитет Югурты так велик среди местной молодежи, его надо убить как можно скорее.

Дабар развел руками, он давно придерживался такого же мнения.

– Сейчас, Дабар, ты отправишься к царю и скажешь, что завтра на рассвете или в тот час, когда он будет готов меня принять, я стану говорить с ним. Один на один.

– При дворе находится Аспар, посланник Югурты.

Квестор в ярости хлопнул себя по колену.

– Мой непростой путь становится еще сложнее. Значит, так, ты скажешь царю, что я буду говорить с ним в присутствии Аспара коротко, передам вопрос от Мария, чего нам ждать в ближайшее время: мира или войны. Затем удалюсь. Пусть он найдет мне и моим людям убежище неподалеку, чтобы я мог в любой момент прибыть на встречу с ним.

– Я понял тебя.

– А Аспар пусть думает, что я убыл на целую декаду. Обратно в Цирту. Аспар сообщит об этом Югурте, и тот станет ловить меня на всех дорогах, ведущих к побережью.

Дабар поощрительно усмехнулся, прямо на его глазах родился изящный и толковый план. Оказывается, не только варварские царедворцы умеют интриговать.

Дабар исчез, и в палатке появился Марк Карма.

– Ты подслушивал?

– Не забывай, что это теперь входит в мои обязанности.

– Принеси вина, раб, – усмехнулся Сулла.

– Охотно сделаю это, и ты еще раз оценишь мои способности, когда я сообщу тебе, что за то время, что у тебя в палатке гостил этот черноглазый аферист, я успел узнать не только план ваших дальнейших действий, но и то, чего хотели добиться от благородного предателя царевича Волукса Цион и Вульгат. У них, как видно, вызревают какие-то свои планы на будущее.

Отхлебнув вина, квестор приказал:

– Говори яснее и тише.

– Не бойся, на страже стоят два лигурийца, латинская речь для них – все равно что пение дельфина под водой. А что касается Циона и Вульгата, они предлагали Волуксу устроить побег при одном условии.

– Не тяни, каком условии?

– Он должен их провести…

– К сокровищнице Бокха?

– Клянусь бородою Марса, глупость твоих офицеров и для тебя не осталась тайной. Представляешь, они всерьез рассчитывали полакомиться мавританским золотом и остаться при этом в живых!

– Что Волукс?

– Он плюнул в мужественную физиономию Циона, но тот от природы оказался вертким, поэтому плевок достался неповоротливому, то есть Вульгату.

– Вели охранять юношу как следует. Завтра он может стать сильным аргументом в моем разговоре с царем.

Бокх сидел на большом парчовом холме, набитом подушками, и пил из тонкогорлого серебряного кувшина отвар из листьев травы царцах, собранных в ночь третьего и девятого новолуния на южной стороне горы. Листья были смешаны со снадобьями, привезенными из стран, находящихся по ту сторону Египта и омывающего его моря.

Царь был вынужден, побуждаем неотложными государственными делами, покинуть Гисконову усадьбу, целебную грязь возить с собой в достаточном количестве не представлялось возможным. О теплой моче девственниц он думал безо всякого воодушевления. А лечиться было нужно.

И тут этот добродушный толстяк. Аспар.

Он был удивителен уже тем, что среди нумидийцев толстяков практически не было. Сухие, жилистые, неприхотливые, воинственные. Невыносимые люди.

Царь Югурта, проявляя свою обычную, а на самом деле – невероятную проницательность, прислал вместе со своим послом сундучок из невиданного черного дерева, набитый таинственно пахнущим снадобьем.