Патрик Вебер - Викинги

— Да, господин полковник. Они там заперлись с восьми часов утра; с тех пор я их не видела. Они велели принести себе вместо обеда колбасы, сыра и питья.

— Ну, если господа эсэсовцы получили свою свининку, я совершенно спокоен, — иронически прошептал фон Б ильниц.

Секретарша не отреагировала на его замечание и вышла из кабинета. Полковник спешно взял карандаш и принялся что-то записывать в маленьком блокнотике. Он написал строчку, другую, третью. Затем прервался и задумался. Он повертел карандаш в руке, потом положил его на указательный палец и мизинец, а двумя другими пальцами надавил, пытаясь сломать. С третьего нажима карандаш переломился, и его половинка впилась фон Бильницу в ладонь. На чистую страницу блокнотика брызнуло несколько капель крови. Полковник дрожащей рукой вывел контуры двух красных рун. Неверное, ярко-красное двойное S.

Шторман в третий раз раскрыл старую Библию. В смысл написанного он не вникал, зато внимательнейшим образом изучал малейшие детали переплета. Может быть, в нем есть тайник, где спрятан какой-то секретный документ? Или на канте вытиснены буквы, образующие тайный код?

Он ничего не нашел, с досадой отложил книгу и посмотрел на трех своих товарищей, поглощенных изучением своих документов. На столе были собраны плоды вчерашних реквизиций. Добычей Шторман был доволен: тут и Библии, и старые городские реестры, гравюры, статуэтки, цветные картинки, проект памятника в честь норманнских подвигов, книги по истории и даже рецепт пирога «по-викингски».

Все, что могло прямо или косвенно относиться к памяти Роллона, было реквизировано. Было, конечно, чему порадоваться, но Шторман был не так прост. Он знал, что в этой куче, похожей на прилавок барахолки, не было ничего научно ценного. И в этот раз от него требовалось не подтверждение расистских теорий. Его задача была гораздо конкретнее: найти секрет мощи древних викингов, — и он не был уверен, что чудесный невод принес нужную рыбу.

Вольфрам Зиверс ясно дал ему понять, что времени совсем нет, что надо срочно найти ответ на поставленный вопрос.

Поэтому он решил как можно скорей покинуть Вевель-сбург и вернуться в Руан вместе с тремя помощниками, счастливо сочетавшими осведомленность в древних текстах с умением вести самый современный допрос. Эрудиция и эффективность: вот именно то, чего СС ожидал от своих людей, которые не должны были ни перед чем останавливаться, если речь идет о достижении поставленной цели.

После допроса Харальдсена ему сначала было немного не по себе, но он быстро понял, что старый трус получил по заслугам, если позволил себя посадить под замок. Сейчас он говорить не хочет, но когда-нибудь непременно поддастся, а пока ему надо закончить рукопись.

— Ну, — проговорил недовольно Шторман, — вы нашли что-нибудь интересное?

— Нет, обештурмфюрер, — ответил Кёниг. — Все тексты бесконечно пересказывают одну и ту же историю. В 911 году доблестный Роллон, явившийся с Севера, заключил мир с Карлом Простоватым в Сен-Клер-на-Эпте. Он был отцом Вильгельма Длинный Меч. Похоронен в Руанском соборе, где находится и по сей день. Единодушно признан основателем Нормандии; как таковой, почитается во всей этой области.

— Это общепринятая версия, — подчеркнул Ральфмусен. — За пределами вариантов множество. Никто не знает точно, где он родился: в Норвегии или в Дании. Неизвестно, кто была его жена: Дудон, Пота или Гизела — дочь Карла III.

— Так, — вступил в беседу Шмидт, — но все сходятся на том, что он отрекся от язычества и принял христианство. С тех пор его люди встали под хоругви Иисуса и согласились защищать окраины Фра цузского королевства от набегов других викингских войск.

Шторман внимательно слушал результаты разысканий своих помощников, но ничего нового для себя не услышал. Он бросил взгляд на старую приходскую книгу, где несколько раз встречалось имя Роллон, и пришел к выводу, что и этот след никуда не ведет. Шторман небрежно бросил ценный документ на стол и повысил голос.

— Что-то тут не клеится! Как объяснить, что в гробнице находился крест? А главное — почему саркофаг был пуст?

— Пожалуй, кое-что у нас есть, оберштурмфюрер, — решился сказать Шмидт.

— Что именно? — спросил офицер.

— Есть человек, у которого мы нашли собрание цветных изображений викингов. Старик, немного странный. Сначала я думал, что он над нами издевается, а потом понял, что у него не все дома. Так вот, он говорил нам об одной женщине. Ее зовут Леония, она много знает об этих местах; поговаривают даже, что она немного ведьма…

Шторман вздохнул. След казался по меньшей мере экстравагантным, но в их положении любая идея могла пригодиться.

— Хорошо, — решил он. — Мы немедленно отправимся к этой женщине. У старых ведьм всегда найдутся интересные тайны…

В тот день под вечер по улице Мартенвиль плыл такой весенний запах, что можно было забыть про то, что есть только одно время в этом году, которое не собирается кончаться, и время это — война. Ле Биан и Жозефина без всякого стеснения пользовались выпавшим моментом беззаботной жизни. Девушка разглядывала витрину магазина, где на почетном месте красовалась синяя шляпка с вуалеткой. Она все любовалась на нее, хотя Ле Биан уже отошел на несколько шагов вперед. Он вернулся к ней, а она все была погружена в созерцание.

— Неужели она тебе нравится до такой степени? — спросил он скептически. — Никак не пойму, почему женщиныпридают столько важности таким мелочам. Ведь это же всего лишь несколько кусочков ткани.

— Вот у вас, мужчин, как раз из-за этого все и проблемы, — ответила Жозефина, сморщив носик. — Вы до того не интересуетесь подробностями, что в конце концов пропускаете все самое главное.

Ле Биан дважды прокрутил эту фразу в голове, чтобы убедиться, что правильно ее расслышал.

— Это что, очередная шпилька? — спросил он. — Как мы вышли из бара, мне все время кажется, что ты на меня дуешься.

— Да нет, — ответила она беззаботно, — просто ты меня разочаровал, скажем так.

— Ну-ка, ну-ка, объясни, — сказал Ле Биан, остановившись. — Я сразу почувствовал, что тут что-то не то. А я всегда считал так: то, что на сердце, надо выкладывать прямо, а не таить про себя.

Жозефина поняла, что спорить ни к чему, и ей придется сказать все то, чего говорить никак не хотелось. Она усадила его на скамейку и взглянула прямо в глаза:

— А почему ты ничего не сказал про Марка? Ревнуешь?

— Не понял? — проговорил ошеломленный Пьер.

— Все ты понял, — сказала она, не сбавляя тона. — Я просила тебя прийти в бар, чтобы ты просветил нас насчет этого дела викингов, твоего кореша Роллона и всей этой прочей белиберды, в которой мы ничего не понимаем. А ты просто прочел нам лекцию по истории. Еще немного, и мне бы показалось, что я в лицее.