Дороти Даннет - Игра королев

Через десять минут они все еще продолжали борьбу. Стоявший рядом с Гидеоном Том Эрскин внезапно повернулся к нему:

— Должен заметить, что никому прежде не удавалось так долго противостоять Калтеру.

В глазах Гидеона мелькнуло сожаление.

— Я ведь предупреждал.

— Если один из них не дерется в полную силу, я должен прекратить поединок, — прошептал Эрскин.

— Думаю, в этом нет необходимости, — спокойно возразил Гидеон. — Лорд Калтер уже догадался.

Что ж, так оно и было. Сражаясь с противником, который был так слаб, что вовсе не наносил ответных ударов и не пытался атаковать, Ричард тем не менее до сих пор не смог прорвать его защиту. С редкостным самообладанием Ричард решился проверить свое чудовищное предположение. Сделав выпад вперед, он неожиданно опустил левую руку, подставив себя Лаймонду для удара справа.

Лаймонд парировал и отскочил совершенно безучастно.

Лорд Калтер вышел из боя. Он возмущенно отвел руку назад и швырнул шпагу на пол со злобным воплем:

— Будь ты проклят. Ты не сражаешься!

Внезапно откуда-то снизу донесся крик:

— Сбежал!

Лаймонд, часто дыша, молча стоял посредине комнаты.

— Ты, как всегда, издеваешься надо мной…

Крик приближался:

— Господин Эрскин, он украл лошадь и сбежал!

Не обращая внимания, Ричард продолжил:

— Ты, мерзкий маленький вампир, тебя ничем не проймешь!

— Ну, не стоит терять надежду, Ричард… — коротко ответил Лаймонд. — Эрскин, если Ачесон освободился, то он направится прямиком в Гексем. Вы знаете это?

— Не беспокойтесь, — угрюмо заметил Эрскин. — Мы поймаем его раньше, чем он доберется туда. Ричард…

— Делайте, что вам угодно. Мне надо кое-что закончить здесь, — заявил лорд Калтер.

— О, ради Бога, Ричард, — застонал Лаймонд. — Эрскин, я могу проводить вас прямо туда, куда он направляется. Как, черт побери, вы собираетесь его поймать, не зная дороги? Дайте мне лошадь и любое число стражей, но поторапливайтесь. Мне наплевать, что вы думаете о том, кто вез письмо, но Ачесону известно его содержание.

Ричард поднял с пола свою шпагу и встал между братом и дверью.

— Тебе не удастся ускользнуть.

— Ричард…

— Не будьте идиотом. Он проводит вас прямо к лорду Грею.

— Мы должны рискнуть, — жестко ответил Эрскин. — Он прав. Пропустите его, Калтер.

— Не пропущу, пока не кончим боя.

Эрскин из последних сил сдерживался:

— Послушайте. Если письмо попадет…

Ричард резко развернулся к нему:

— И вы полагаетесь на Лаймонда, чтобы перехватить письма? Ну и простофиля же вы. Поезжайте, если считаете нужным, я вас не держу. Но не пытайтесь взять его с собой. Я убью всякого, кто приблизится к нему.

С бледным лицом и сверкающими глазами Ричард повернулся к брату.

— Ты считаешь ниже своего достоинства нападать? Так вот теперь, черт возьми, тебе придется это сделать. — Смертоносная шпага сверкала в руке Ричарда, зловеще блестел короткий клинок. — Ты хочешь выйти, братец? В дверях стою я. Пробейся, если сможешь.

Наступила тишина. Эрскин резко приказал:

— Джеми, возьми лошадей и ступай по следам беглеца. Мы поскачем за тобой, как только освободимся.

Лаймонд шевельнулся. Никто из присутствующих никогда не видел его таким: собранный, холодный, как сталь собственного клинка, он медленно произнес голосом, столь знакомым шестидесяти разбойникам.

— Ладно, ты получишь, что хочешь, Ричард.

И стремительно бросился в атаку.

В сравнении с тем, что было прежде, бой выглядел так, будто спала пелена, и фигуры предстали в четкой красоте очертаний, как на искусной гравюре, блестящей безукоризненной изысканностью линий.

Оба брата были прирожденными фехтовальщиками. Броски, выпады, удары острых клинков, винтообразные движения сменялись перед глазами зрителей с возрастающей скоростью, и ничто не напоминало об осторожном ровном фехтовании, свидетелями которого они были мгновением раньше. И тот, и другой выказывали классическое мастерство, отточенностью напоминавшее драгоценный камень искусной огранки, каждое движение бесконечно восхищало зрителей, и изящество этих движений было тем более впечатляющим, что таило в себе смерть.

Все знали Ричарда как непревзойденного мастера. Теперь им представился случай наблюдать, как Лаймонд меняется на глазах, как сдерживаемая энергия прорывается наконец сквозь элегантное спокойствие, с которым он прежде противостоял всей мощи атак Ричарда, как отныне каждый мускул, сильный, упругий, подчиняется одному стремлению — победить.

Для каждого из двоих жизнь сосредоточилась на острие клинка, зажатого в умелой руке противника: лишь колючий блеск глаз выдавал огромное внутреннее напряжение. Зрители затаили дыхание, слышался только звон стали и скрежет сцепляющихся клинков. Казалось, оба уже превзошли всякий мыслимый предел совершенства, но ни одному не удалось прорвать защиту другого.

Лаймонд боролся с несгибаемым упорством, орудуя шпагой с фантастической быстротой и энергично атакуя кинжалом. Эрскин с замиранием сердца следил, как Лаймонд неуклонно теснит Ричарда, ударом отвечая на удар, отклоняя самые неожиданные выпады брата.

Удары следовали один за другим, затем рука Ричарда дрогнула, и Лаймонд немедленно сделал выпад справа, клинки соприкоснулись, и острие скользнуло вниз, постепенно приближаясь к Ричарду, пока тот не собрал все силы и не освободил свою шпагу, одновременно парируя удар кинжала. И тут Ричард рванулся вперед.

Он был одержим лишь одним желанием: смыть оскорбление, нанесенное предыдущими двадцатью минутами боя. По этой причине ему удалось обрести второе дыхание, и хотя силы его начинали иссякать, он умело отражал невероятные выпады брата. А Лаймонд впервые в жизни был утомлен до предела: он задыхался, и с каждой минутой ему становилось все труднее сосредоточиться.

Вскоре после Ричарда и Лаймонд допустил ошибку. Он только что сделал выпад и держал шпагу почти Горизонтально в напрягшейся правой руке. Калтер плашмя прижал его клинок своим и резко опустил руку.

Раздался скрежет стали, клинок повернулся в ослабевшей руке Лаймонда, и синие глаза его сузились. Хозяин Калтера отчетливо сознавал, что его пытаются обезоружить. Одно короткое мгновение он полностью сосредоточился на том, чтобы высвободиться из опасного захвата, и Ричард не преминул воспользоваться представившимся шансом.

Внезапно отводя назад правую руку, он резко выбросил вперед левую, а затем, зажав кинжал Лаймонда между своих двух клинков, выдернул оружие у него из руки и бросил на пол.

Лаймонд выскользнул, как змея, избегая ближнего боя. Пот струился по его лицу, по ямке под ключицей: теперь он должен был противостоять ничуть не поколебленной мощи Ричарда, имея в распоряжении одну лишь шпагу.