Александр Дюма - Капитан Поль

Оба еще раз раскланялись.

— Позвольте узнать, — продолжал капитан, — какому счастливому случаю обязан я честью видеть у себя на корабле наследника одной из знатнейших фамилий Бретани?

Эмманюель еще раз поклонился в знак благодарности и, помолчав несколько секунд, как будто ему было трудно начать этот разговор, наконец произнес:

— Капитан, мне говорили, что ваш корабль идет в Мексиканский залив?

— Это правда. Я иду в Новый Орлеан и по пути зайду в Кайенну и Гавану.

— Прекрасно. Значит, вам не нужно будет и сворачивать с пути, чтобы исполнить предписание, которое я вам привез, если вы согласитесь его исполнить.

— От кого же это предписание?

— От морского министра.

— Предписание на мое имя? — спросил капитан с некоторой недоверчивостью.

— Собственно, не на ваше имя, сударь, а на имя любого капитана королевского флота, чей корабль идет в Южную Америку.

— И о чем идет речь, господин граф?

— Необходимо отправить в Кайенну одного государственного преступника, приговоренного к ссылке.

— Документ с вами?

— Вот он, — ответил Эмманюель, вынимая из кармана бумагу.

Капитан взял ее, подошел к окну, чтобы воспользоваться последним светом уходящего дня, и прочел вслух следующее:

«Министр морских сил и колоний приказывает любому капитану или лейтенанту, имеющему команду на государственных судах и отправляющемуся в Южную Америку или Мексиканский залив, принять на свой корабль и доставить в Кайенну государственного преступника, именуемого Люзиньяном и приговоренного к пожизненной ссылке. Во время плавания преступник должен принимать пищу у себя в каюте и не иметь никакого общения с экипажем».

— Приказ составлен правильно? — спросил Эмманюель.

— Совершенно правильно, сударь, — ответил капитан.

— Согласны ли вы его исполнить?

— Я обязан исполнять приказы морского министра.

— Так когда вы позволите доставить на ваш борт преступника?

— Когда вам угодно, сударь. Только, если можно, поскорее, потому что я недолго простою в здешних водах.

— Я велю поторопиться.

— Вы больше ничего не имеете сказать мне?

— Мне остается лишь поблагодарить вас.

— Не за что, сударь. Министр приказывает — я повинуюсь, только и всего; это исполнение долга, а не услуга.

Капитан и граф снова раскланялись, и прощание было еще холоднее, чем встреча.

Выйдя на палубу, Эмманюель спросил у вахтенного офицера, где его знакомый; тот ответил, что молодой моряк остался ужинать у капитана Поля, но, будучи человеком любезным и предупредительным, предоставил свою шлюпку в распоряжение графа. Действительно, она стояла борт о борт с фрегатом, и матросы, держа весла наготове, ждали того, кого им приказано было доставить на берег. Как только Эмманюель спустился в шлюпку, она понеслась к берегу с прежней быстротою, но на сей раз в грустном безмолвии: рядом с графом не было молодого моряка, оживлявшего разговор аксиомами своей поэтичной философии.

В ту же ночь ссыльный был привезен на корабль, и на другой день любопытные тщетно искали глазами фрегат, целую неделю дававший повод к бесчисленным догадкам. Неожиданный приход его, непонятное пребывание в гавани и внезапное исчезновение навсегда остались для почтенных обывателей Пор-Луи нераскрытой тайной.

Поскольку причины, приведшие капитана Поля к бретонским берегам, касаются нашей истории лишь в силу событий, о которых только что было рассказано, мы оставим наших читателей в той же неизвестности, что и обитателей Пор-Луи, и, хотя описывать происшествия на суше нам приятнее и интереснее, дня два-три будем вынуждены следовать за опасным бегом «Индианки» по океану.

Погода была самая прекрасная, какая только может быть в западных водах в начале осени. «Индианка», подгоняемая попутным ветром, летела как на крыльях, и матросы, беспечно полагаясь на ясный и спокойный вид неба, за исключением нескольких человек, занятых на вахте, расселись всюду по судну и убивали время кто как умел. Вдруг откуда-то, будто с неба, раздался голос:

— Эй, внизу!

— Есть внизу! — ответил стоявший на носу боцман.

— Парус! — с высоты мачты произнес наблюдавший за морем матрос.

— Парус! — повторил боцман. — Господин вахтенный офицер, прикажите предупредить капитана.

— Парус! Парус! — закричали матросы на верхней палубе: в это время волна приподняла появившийся на горизонте корабль, и моряки тотчас его заметили, хотя пассажиры и сухопутные солдаты, вероятно, приняли бы эту белую точку не за корабль, а за крыло чайки, мелькающее над океаном.

— Парус?! — выкрикнул радостно молодой человек лет двадцати пяти, по трапу поднявшийся из кабины на верхнюю палубу. — Где парус, Вальтер?

— Впереди, капитан, — ответил лейтенант, который показывал корабль графу д’Оре.

— Дайте-ка мне трубку, — сказал капитан, выхватив ее у лейтенанта и прикладывая к глазам. — Да, да, — согласился он, — точно парус. Спросите господина Артура, что он об этом думает.

— Эй, господин Артур! — крикнул по-английски лейтенант, воспользовавшись рупором, чтобы напрасно не утомляться, — капитан спрашивает ваше мнение об этой ореховой скорлупке.

Вопрос был обращен к юному гардемарину, поднявшемуся на марс, как только возвестили о неизвестном корабле.

— Насколько я могу судить, — ответил он на том же языке, — это большой корабль, идущий бейдевинд и собирающийся направиться в нашу сторону. A-а, он распускает грот!

— Да, да, — сказал молодой человек, кого Вальтер назвал капитаном. — Да, точно. Наверно, они так же хорошо видят, как и мы: нас заметили. Хорошо. Если они любят поговорить, то найдут здесь собеседника. Наши пушки, я думаю, давно задыхаются — столько дней стоят с заткнутыми ртами! Предупредите командира батареи, — продолжал капитан, — у нас по курсу подозрительный корабль, пусть постарается. Ну, господин Артур, что вы думаете о ходе этого корабля? — спросил он, тоже перейдя на английский и подняв голову к фор-бом-брам-рею, где продолжал вести наблюдение гардемарин.

— У него вполне военный ход, капитан, вполне военный. И хотя его флага еще не видно, бьюсь об заклад, что на борту у него есть составленный по всей форме приказ короля Георга.

— Да, не правда ли, приказ, предписывающий командиру преследовать фрегат, который называется «Индианкой», а за победу ему обещан чин капитана, если он лейтенант, и коммодора, если он капитан? A-а, вот и брамсели подняты! Видно, ищейка нас учуяла и хочет за нами погоняться. Прикажите и у нас поднять брамсели, господин Вальтер, и двинемся не отклоняясь ни на линию в сторону; посмотрим, осмелится ли он встать у нас на пути!

Приказ капитана тотчас был повторен лейтенантом; корабль, шедший до этого только под марселями, развернул брамсели, похожие на три белых облака, покрылся парусами и, словно ожив при виде неприятеля, хищно нагнулся вперед и глубже врезался носом в волны, раскидывая на обе стороны шипящую пену.