Игорь Тихоненко - Рюрик

— Да я и сам направлялся к тебе, — сказал воевода. — Пора что-то решать с нашими войнами. Ведь завтра утром всё Новгородское войско выступает. Вон уже сегодня, сколько собралось людей за городскими стенами. А наша дружина так и не прибыла. Не могу понять почему. Я посылал человека с приказом в твоё имение.

— Вот ты и поедешь сам туда, — проговорил Вадим, — разберёшься, в чём там дело. Возьмёшь всю мою дружину и присоединишься к нам по дороге. Торопись. Тебе необходимо соединиться с основным войском ещё до его прибытия на место сражения.

— Я понял тебя, Вадим, — утвердительно ответил Славен. — Всё сделаю, как ты сказал.

Воевода сошёл с крыльца и направился в конюшню. Во дворе дружинники проверяли своё оружие и амуницию. Хозяйские люди готовили провиант для воинов в дальнюю дорогу. Огромная лохматая собака разлеглась посреди двора и совершенно не обращала внимания на проходивших мимо неё людей. Её месторасположение явно мешало быстрому передвижению по двору. Но собака совершенно не реагировала на окрики людей, которые пытались её прогнать. Это всё продолжалось до тех пор, пока один из дружинников проходя мимо неё, случайно наступил собаке на хвост. Животное подскочило так, как будто его ужалила змея, и с визгом помчалось через двор. Не замечая перед собой препятствий, собака с разбегу ударилась головой в столб, поддерживающий навес у крыльца, там, где стоял князь, перевернулась в воздухе и побежала в другую сторону. Вадим посмотрел ей вслед и подумал:

— Это же надо, как быстро она бегает.

Весь день миновал в хлопотах и заботах. Когда ночь своей властью остудила людскую суету, Вадим направился в опочивальню, чтобы отдохнуть перед завтрашним днём.

Князь зашёл в спальню. Просторная комната освещалась двумя масляными светильниками, находившимися у изголовья кровати. Постель была уже приготовлена ко сну. Жена Вадим, Ангельда, лежала обнажённая поверх покрывала. Как только князь переступил порог опочивальни, княгиня тут же закрыла глаза и притворилась спящей. Вадим посмотрел на жену, которая лежала лицом вверх, бесстыдно выставив на показ своё оголённое тело. Только длинные светло-русые волосы кое-как прикрывали её соблазнительные груди. Ангельда была в том возрасте, когда девичья угловатость сменяется совершенством форм женской красоты. Природа уже закончила свою работу над формированием её фигуры и сделала её такой, что ни один мужчина в целом свете не смог бы остаться равнодушным, увидев такое изящество. Тело Ангельды, казалось, было вылеплено из воска, иначе трудно было объяснить, как можно было создать такие правильные очертания: узкая осиная талия, идеально округлые бёдра и пышная белоснежная грудь.

Вадим подошёл к ней, присел рядом на кровати и отодвинул ладонью её волосы, жадно рассматривая наготу княгини. Больше всего внимание князя привлекли упругие тёмно-коричневые соски Ангельды. Вадим прикоснулся к одному из них пальцем. Княгиня сразу же открыла глаза, голубой бездонный цвет которых тут же стал меняться на зелёный.

— А это ты пришёл? — зевая, проговорила Ангельда. — Ну, что закончил приготовление к походу?

— Почему ты спишь всегда голая? — не отвечая на её вопрос, поинтересовался князь. — Другие женщины одевают всегда ночные сорочки.

— Это не женщины, — пояснила княгиня. — Это бабы. Им нечего показать, вот они и прячут свои уродливые тела. А я, что не нравлюсь тебе? Почему ты спрашиваешь?

— Твоё поведение меня смущает, — ответил Вадим. — Моя мать мне говорила, что женщина должна быть скромной.

— А я что? Я и есть скромная, — утверждала княгиня. — Я же только перед тобой раздеваюсь. Ну, хватит пытать меня. Лучше иди ко мне. Я соскучилась за тобой.

Изумрудные глаза Ангельды сверкнули красными огоньками, и она начала снимать с князя рубашку. Вадим помог ей, затем сел рядом и сжал её груди. Он лёг сверху на Ангельду и прикоснулся губами к её разгорячённому рту. Насладившись друг другом полностью, они лежали на постели после страстной любовной близости. Князю казалось, что всё его тело лёгкое и невесомое. Княгиня положила голову на плечо мужу, и пальцами щипала ему волосы на его могучей груди. Ангельда знала, что это нравится Вадиму. Князь смотрел в потолок и молчал.

— А кто возглавит войско? — внезапно нарушив тишину, спросила княгиня.

Вадим, как будто рухнул с небес на грешную землю, услышав её вопрос. Приятная истома тут же исчезла. Он посмотрел на Ангельду и спросил:

— А почему ты задаёшь столь несвоевременный вопрос? Зачем тебе это знать? Война не женское дело.

— Война, может, и не женское дело, — согласилась княгиня. — За то всё, что связано с войной, может оказаться вполне женским делом.

— Я не понимаю тебя, — удивился Вадим, — что ты хочешь сказать?

— А то, что вся слава достанется тому, кто будет командовать походом, — пояснила Ангельда, — вот что. А ты ведь будешь воевать, и рисковать своей жизнью.

— Ну, и что, — не мог понять Вадим, — это судьба каждого воина — рисковать своей жизнью. А командовать походом будет Гостомысл. Он выбранный Новгородский князь.

— Вот-вот, — проговорила Ангельда, — я об этом и говорю. Гостомысл получит всю славу, а затем своего сына Волебога захочет поставить на своё место. И его поддержат в этом. Как же, ведь он славный воин, победитель.

— Ты вмешиваешься не в свои дела, жена, — грубо прервал княгиню Вадим. — Волебог мой друг, а его отец Гостомысл, и вправду, славный воин, и мудрый правитель. Его общее Вече избрало управлять Новгородом.

— Что такое Вече? — удивилась Ангельда, — толпа. Если с умом подойти, то оно кого хочешь, может избрать. Ты такой же князь, как и Гостомысл. Твои предки были князьями многие сотни лет. Да и я тоже из рода норманнских вождей. Так почему же наш сын не может быть полновластным правителем у славян?

— Вот куда ты клонишь, — сообразил князь. — Ты хочешь, чтобы наш сын стал единовластным правителем, как царьградский кесарь. Ишь ты, куда хватила. Только ты забыла, что в Новгороде никогда не было царей. Здесь правит народное Вече и посаженный им князь.

— Раньше и Царьграда не было, — возразила Ангельда, — а теперь есть. Почему же нашему сыну тоже не стать царём или Великим Князем? У него всё для этого есть. И родовитость, и богатство. Подрастёт, соберёт свою дружину. Надо только, чтобы ты перестал быть вторым, после Гостомысла и его сына Волебога.

— Подумаешь вторым, первым, — рассуждал Вадим. — Какая разница? Они такие же князья, как и я. Гостомысл не кичится тем, что его избрали Правителем Новгорода. А Волебог дружит со мной, и никогда ничего плохого мне не делал. Почему я должен с ними тягаться в первенстве? Что Гостомысл у меня отобрал что-то, или Волебог на мою жену покусился? Нет, они хорошие люди и славные воины. Не пойду я против них и воли народного Вече. А ты выбрось эти мысли из головы. Говорили мне, что у тебя в роду были волхвы и колдуны, да я не поверил этому. А, может, это правда? Не от них ли ты набралась таких вредных повадок, как зависть и гордыня? Ладно, хватит об этом. Я спать хочу. Мне завтра рано вставать.