Вера Космолинская - Драконье царство

Я обвел взглядом пустынный зал с каменными стенами, в котором мы сидели, не слишком просторный, в самую пору для нас троих — небольшой компании, но из того разряда, которому требуется больше места под солнцем, для той дистанции, что должна отделять наше положение от прочих. Зал не то чтобы был заброшен или небрежно убран, и все же казался каким-то бесприютным, может быть просто потому, что я видел в нем отражение короля Уриенса — одинокую оболочку, которой остается только уйти в никуда, тихо недоумевающую, зачем она еще задержалась на этом свете, ведь уходить в никуда все равно оставалось лишь — из ничего. Наверное, именно в этом и был ответ на вопрос «зачем» — потому что разницы не было никакой.

Эктор покосился на меня с призывом к снисхождению к старческим речам. Я слегка кивнул ему.

— Много ли вторжений в этом году удалось вам отразить? — спросил я, обращаясь не то к Уриенсу, не то к Эктору.

Уриенс посмотрел на Эктора. Кажется, сам он был толком не в курсе.

— Много, но весьма незначительных, — ответил Эктор. — Можно сказать, до нас они еще не добрались.

— С какой частотой? И как-нибудь менялся характер этих пробных атак в зависимости от того, что происходит в других малых королевствах?

— Не знаю, велика ли здесь связь, — снова ответил Эктор. Король Уриенс смотрел в пространство куда-то между нами отсутствующим взглядом. — Разумеется, сперва здесь появилось много небольших отрядов чужаков, затем почти все они двинулись к Эборакуму, где и произошла битва, в которой, паче всех чаяний, Кольгрим потерпел постыдное поражение. После этого, беспорядочные вторжения рассеявшихся частей несколько участились, а затем нас почти совершенно оставили в покое.

— Так как все отряды, скорее всего либо поспешили присоединиться к Бальдульфу, либо разойтись по другим королевствам. А после поражения Бальдульфа?

— Ничего пока не изменилось.

— Действительно, в конце концов это было не совсем поражение, а только отступление. Интересно, всегда ли бывало такое затишье еще до середины лета?

Эктор покачал головой.

— Сдается мне, они слишком сильно расшиблись еще в начале лета, чтобы продолжать в этом году.

Мне показалось, в его голосе прозвучало больше вежливости, чем искренности, впрочем, раз мы оба относились к возможному оптимистичному стечению обстоятельств с осторожностью, говорить тут особенно дальше не о чем.

Я приподнял маленький чеканный стаканчик с приправленным пряностями вином.

— Что ж, я рад, что пока у вас все хорошо. А как ваши внутренние дела? Все так же спокойно?

Король Уриенс внезапно бросил на меня на удивление насмешливый острый взгляд мутно-белесоватых, но от того вовсе не апатичных глаз.

— Если ты хочешь узнать, долго ли я еще буду коптить небо, и кто станет королем после меня, так и скажи. Думаю, что уже недолго. А править после меня, конечно, Эктору.

Эктор недовольно засопел и заерзал в своем резном кресле, явно собираясь сменить тему, но старик с неожиданным проворством поднял руку, при этом вино из стакана в его другой руке плеснуло ему на мантию. Отвлекать его, провоцируя на появление новых пятен на одеянии нам сразу расхотелось.

— Не спорь. Я знаю, что у меня есть еще родня, но не приведи Господи никому из них занять мое место. На случай, если кто-то из них не захочет подчиниться моей воле, а тебе захочется проявить благородство, я хочу, чтобы мою волю еще при моей жизни знал Артур. И не пошли мне, Боже, обмануться в надежде на то, что вы оба меня переживете.

Не вставая, я поклонился старому королю.

— Если я буду жив, я прослежу, чтобы твоя воля была исполнена.

— Тем более что в этом же заключается и твоя воля, не так ли, мальчик? — почти вкрадчиво заметил Уриенс. — Ничего, ты совершенно прав, сильным королевством не может править слабый человек.

— Слабым можно быть по-разному, — сказал я. — Можно быть слабым духом или разумом, и этому человеку незачем править королевством, даже если он молод и силен телом. Ведь именно об этом ты говорил, помянув другую свою родню. Я не знаю такого ни за Эктором, ни за тобой, Регед силен и прекрасен, благодаря вам обоим. Я хочу, чтобы таким он и оставался и процветал в дальнейшем.

— Прекрасно, — кивнул Уриенс. — Поддержи Эктора, когда меня не будет, и он поддержит тебя. Он умеет быть хорошей опорой.

— В этом я не сомневался никогда.

Уриенс слабо улыбнулся.

— Жаль, что ты не мой сын, а Утера. Все же, этому старому упрямому ослу повезло больше, чем мне, хотя мне и довелось пережить его самого. — Он как будто снова ненадолго ушел в себя, но оказалось, что и не думал уходить. — А иногда везет не только старым друзьям, но и старым врагам, — заключил он. — И даже не столь уж старым.

Я насторожился. Эктор тоже посмотрел на него с едва заметными признаками ожидания и нетерпения.

— Да только им это, наверное, бывает и не нужно, — снова с отсутствующим видом пробурчал король Уриенс. Эктор явно в растрепанных чувствах поднял со столика стакан с вином, потом снова отставил и посмотрел на Уриенса чуть ли не свирепо.

— Вы были с Утером друзьями или врагами? — спросил я, чтобы тоже как-то подстегнуть ситуацию.

— Друзьями, конечно, — без паузы ответил Уриенс и снова замолк.

Эктор шумно вздохнул. Уриенс посмотрел на него с хитрецой.

— Разве стоит держать это дальше в тайне? — спросил Эктор. — Все равно никому нет до этого никакого дела.

— Это пока нет, — сказал Уриенс.

— И потом не будет, — проворчал Эктор. — Когда некому, нечего и незачем будет доказывать.

— Если уж вы начали, — вежливо вклинился я, — может, скажете, о чем идет речь?

— О первенце Кольгрима, — неожиданно быстро и без обиняков ответил старик.

Я пожал плечами.

— И что? У Кольгрима есть брат, а наследование по прямой линии у саксов не в чести. Они вообще склонны сами выбирать себе вождей, хотя в любом случае выбирают их из числа своей старой аристократии.

Эктор заговорщицки мне кивнул.

— Вдруг пригодится, — пожал плечами Уриенс. — Никогда не знаешь заранее.

— А что с ним, собственно… — начал было я.

— Это Бедвир, — ясным голосом сказал Эктор.

Я остановился, приподнял брови, и только потом закрыл рот.

— А, вот оно как.

Я вспомнил, как Хорс при встрече уже принял его за кого-то. Или для кого-то все сказанное здесь не такая уж страшная тайна за семью печатями?

— Его жена приняла христианство, — продолжил Уриенс. Естественно, он имел в виду Кольгрима, а не Бедвира. — И бежала от него вместе с сыном, которого окрестила.

— Понятно, а сам Бедвир знает?

Все, конечно, знали, что он сакс, по крайней мере, наполовину, но вот именно насчет Кольгрима…

— Знает, — ответил Эктор, хотя старый Уриенс начал было безмятежно покачивать головой, а потом сам с удивлением посмотрел на Эктора. — Мать сказала ему, около года назад. Хотела, чтобы он сам сделал выбор, теперь, когда стал взрослым.