Роман Белоусов - Знаменитые авантюристы

С чего он начал? Потребовал повышения по службе для двух своих лейтенантов, угрожая в случае отказа разоблачением.

Его просьбу уважили, не преминув, однако, напомнить, что прежде всего он морской офицер, а потом уже член парламента. А посему ему предписали отправиться к побережью Франции, отложив на время свои реформаторские идеи. На море, по мнению Адмиралтейства, он наилучшим образом проявит себя.

Год спустя, когда он возвратился в Плимут и, взяв отпуск, отправился заседать в парламент, его постигла неудача. Парламент был распущен, и предстояли новые выборы. Рассчитывать на успех в этот раз он не мог. Избиратели не простили ему обиды! А кроме того, он зарекомендовал себя неподкупным депутатом, отказывавшимся хлопотать за сынков и племянников местной знати и выискивать им тепленькие местечки в Лондоне.

И вот тогда-то Кокрейн принял поистине достойное лорда решение: он отправится на родину самого парламента, в город Вестминстер, и будет там баллотироваться. Его нисколько не заботил тот факт, что четыре других кандидата были уже там названы и ему придется бороться с самым искусным противником в округе — человеком по имени Ричард Бринсли Шеридан, великим политиком, замечательным оратором и автором популярных пьес «Соперники» и «Школа злословия».

Когда друзья высказали сомнение в успехе его кампании, он ответил, как и подобало лорду Кокрейну: он готов противостоять любому противнику как на море, так и на суше. И оказался прав — вышел победителем.

И вновь загремели его речи под сводами парламента, призывы бороться с коррупцией, расследовать махинации, к которым прибегали министры и члены двух главных партий, чтобы получить выгодные места. И конечно же он говорил о нарушениях в морской службе. О том, как в море выходят не подготовленные должным образом корабли, какому риску подвергаются моряки из-за продажности интендантства, о чудовищном воровстве в доках и военно-морских госпиталях, о надувательстве моряков при распределении добычи с захваченных вражеских кораблей.

Те, кого разоблачал лорд Кокрейн, задыхались от гнева, называли его радикалом, анархистом, революционером и искали способы заставить его замолчать. Будь он менее важной персоной, не членом парламента, не родовитым лордом, они бы упрятали его в тюрьму — в те времена запросто сажали за решетку тех, кто осмеливался поднять голос в защиту правды. И все же способ был найден — старый, ранее уже испытанный. Кокрейну предложили отправиться в море. Они знали куда метить — ведь Кокрейн в душе оставался моряком. Парламент или море? Он выбрал то, что для него больше значило — море. Но тут произошло непредвиденное. Избиратели отказались принять его отставку и предоставили ему бессрочный отпуск, как члену парламента.

К тому времени возобновилась война на Средиземном море. Наполеон контролировал чуть ли не всю Европу, лишь Адриатика и Королевство двух Сицилий оставались относительно свободными. В начале следующего года Наполеон направил в Испанию стотысячный отряд, но неожиданно там вспыхнуло восстание, на полуострове началась война.

Операции в Средиземном море приобретали исключительное значение, если учесть, что Наполеон подбирал ключи к Востоку.

Капитан Кокрейн получил приказ отправиться в район Кадиса, патрулировать испанское побережье. В августе совершенно неожиданно его «Повелитель» появился в бухте Марселя, вызвав страшную панику. Матросы Кокрейна высадились на берег и разрушили знаменитые семафорные станции, установленные Наполеоном и передававшие важные сообщения из Марселя прямо в Париж в течение какого-то часа.

Сражения на море следовали одно за другим и в большинстве успешно для Кокрейна. Даже командующий английскими кораблями адмирал Коллингвуд не удержался от похвал в адрес Кокрейна: «Ничто не может сравниться с той настойчивостью, с которой лорд Кокрейн преследует и уничтожает противника. Он держит в постоянном страхе побережье, и, несомненно благодаря его действиям отпала необходимость послать свежие подкрепления в Испанию».

Это была чистая правда. Кокрейн сделал слишком много. Тем печальнее, что не последовало ни вознаграждения, ни повышения по службе. Он не услышал от Адмиралтейства ни одного слова одобрения, ни одной похвалы. Его прошения о повышении в чине отличившихся офицеров оставались без внимания. Газеты молчали о его подвигах, как будто капитана Кокрейна не существовало. Зато во Франции его имя гремело, наводя страх и смятение. Даже сам Наполеон оказал ему честь, присвоив титул «морского волка».

В начале 1809 года лорда Кокрейна отозвали домой, но он не предполагал, что его ожидает. Чтобы поднять свой авторитет в глазах общественности Адмиралтейство задумало одну акцию. Решило одним махом уничтожить значительную часть кораблей французского флота, скопившихся в гавани Рошфор. Сделать это можно было только одним способом, направив в гавань, где под охраной береговой артиллерии укрылись французские корабли, специальные суда, так называемые брандеры, начиненные порохом и управляемые добровольцами. Предприятие было слишком опасным, требовался умный и способный моряк, который сумел бы его успешно осуществить. При неудаче вся ответственность легла бы на него. Короче говоря, он стал бы козлом отпущения.

Выполнить это задание предложили Кокрейну. Подумав, он согласился, но с одним условием: командующий флотом Гамье не будет вмешиваться в его действия. Такое обещание, правда на словах, он получил. Это позволило командующему отказать в поддержке Кокрейну, когда это потребовалось. И несмотря на личный героизм адмирала, находившегося на одном из брандеров, операция в целом не удалась, хотя и было потоплено несколько французских судов.

К своему удивлению, вернувшись в Лондон, Кокрейн узнал, что Адмиралтейство признало операцию успешной и что ему пожалован Орден Бани. Вскоре стала ясна причина этой «щедрости». Главные лавры достались командующему, тому самому, кто отказал в помощи Кокрейну, можно сказать, в самый критический момент. Благодарность тому, кто несет полную ответственность за провал операции? Возмущенный Кокрейн заявил в Адмиралтействе, что выступит с разоблачением. Однако командующий флотом Гамье подобрал брошенную ему перчатку. Но дальше действовал далеко не по-джентльменски. И когда Кокрейн потребовал разбирательства в парламенте, дело обернулось против него. Над ним учинили настоящий военный суд, где показания давали сослуживцы и друзья Гамье, а то и просто лжесвидетели.

Лорд Кокрейн эту схватку на суше проиграл, а адмирал Гамье получил благодарность. Жаль, что на суде не присутствовал главный свидетель, который мог бы выступить на стороне Кокрейна, — Наполеон. Спустя несколько лет, уже будучи на острове Святой Елены, он признает, что «если бы Кокрейну тогда оказали необходимую поддержку, он не только мог бы потопить все наши суда, но и захватить их и вывести из бухты. Наш адмирал оказался дураком, но и англичанин (т. е. Гамье — Р.Б.) не был лучше».