Богдан Сушинский - Полюс капитана Скотта

«Что ж, — мысленно подытожил Скотт результаты своего осмотра этой „лаборатории“, — можно считать, что исследование самого материка Антарктиды уже началось. Если научная группа и дальше будет работать с таким же рвением, мы получим немыслимое количество данных, на обработку и классификацию которых уйдут потом месяцы цивилизованного бытия».

Когда на воду спустили один из китобойных баркасов, у трапа началось вавилонское столпотворение. Всем вдруг захотелось непременно попасть на «китобоя», у каждого нашлись причины для спешной высадки на берег, каждому хотелось ступить на берег Антарктиды в числе первых. Десантный отряд из шести полярников был сформирован Скоттом довольно быстро: вместе с ним к скалистому берегу должны были отправиться офицеры Уилсон, Тейлор, Пристли, Гриффит и Эванс. Но они еще только рассаживались, когда ротмистр Отс нашел важное для себя решение: он предложил капитану высадить гребную команду матросов, а вместо них усадить за весла офицеров.

И поскольку Скотт возражал слишком неуверенно, ротмистр драгунского полка сам приказал матросам покинуть баркас и вместе с доктором Аткинсоном и помощником зоолога Черри-Гаррардом занял их места за веслами.

Но вскоре оказалось, что все порывы десантников напрасны. Совершив несколько попыток приблизиться к берегу, они вскоре выяснили, что прибрежные скалы и айсберги, а также паковый лед и сильное волнение высадиться на берег им так и не позволят — ледовый барьер оказался неприступным. Словно бы дразня полярников, с вершины огромного ледового валуна за их попытками иронично наблюдал старый, линяющий императорский пингвин, с монаршей снисходительностью прощавший им попытки вторгнуться в его владения.

А тут еще рядом с ним появился молодой пингвиненок, который пока еще терял пух с головы, маленьких крылышек и с груди, завистливо мечтая при этом о «черном смокинге» предка. Молодой пингвин суетно подходил к краю скалы то в одном, то в другом месте и, свысока посматривая на людей, приставал к старому наставнику с вопросами на своем ворчливом пингвиньем языке.

— Взгляните на этого юного отпрыска «императора»! — мгновенно забыл о своих веслах Аткинсон. — Вряд ли кому-либо из ученых приходилось наблюдать молодого пингвина этой породы в таком возрасте и в такой стадии развития. Жаль, что я не могу воскликнуть: «Полцарства за этого пингвина!».

— Крикните: «Полвесла!», — саркастически посоветовал ему экспедиционный остряк Отс, — мы вас поймем.

Скотт тем временем взвешивал шансы своей команды. Не составляло никакого труда понять, что на мысе было прекрасное, хорошо защищенное место для экспедиционного дома и вообще для базового лагеря. Лед мог служить источником воды, снежные склоны располагали к лыжным тренировкам, а гладкие каменистые площадки — к приморским прогулкам. Рядом обитали две колонии пингвинов — которые, как и тюлени, могли быть не только объектом исследования, но и дополнительным источником свежего мяса.

Уже вернувшись на судно, капитан записал в своем дневнике: «Отсюда близко к барьеру и к колониям двух видов пингвинов; удобно подниматься на гору Террор, хорошие условия для биологических работ, отличные обсервационные пункты для всевозможных наблюдений, довольно удобный путь на юг без угрозы быть отрезанными и т. д. и т. п. Очень и очень жаль покидать такое место».

А уходить нужно было, потому что Скотт прекрасно понимал: при той крутизне берега и том волнении океана, которыми встречает Антарктида, высадка на берег займет несколько недель. При этом он с трудом представлял себе, каким образом следовало перемещать туда с судна трое мотосаней и разобранный дом.

Совсем близко, по правому борту, проплывали мысы Ройдса и Барна; далеко заползавший в море глетчер и Неприступный остров; множество каких-то безымянных мысов и бухточек… А Скотт все никак не мог определиться с выбором места для лагеря. Впереди их ожидал мыс Эрмитедж, расположенный милях в двенадцати от очередной бухты, в которой «Терра Нова» сбавила ход, и где-то за ним должен был располагаться дом, который Скотт со своими товарищами возвел во время экспедиции на судне «Дискавери». Однако теперь капитан уже не считал это место идеальным для лагеря и предстоящей зимовки; к тому же они вновь, уже в который раз, входили в огромное поле мелкого льда, именуемого моряками «салом».

Созвав в кают-компании офицерское собрание, Скотт предложил обсудить два варианта: вторгаться в ледовое поле, чтобы через два десятка миль оказаться в районе лагеря «Дискавери», или же вернуться назад и, вновь обогнув Неприступный остров, высадиться в бухте у мыса, который до сих пор назывался «Мысом Чаек». После небольшого обсуждения все остановились на Мысе Чаек, и капитан тут же приказал разворачивать судно, чтобы на всех парах возвращаться на избранное место.

Как только, прорвавшись через поле тонкого льда, «Терра Нова» уперлась в мощный ледовый припай в полумиле от пологой, каменисто-песчаной бухты, все убедились, что выбор их оказался верным: лучшего места в прибрежной зоне найти было очень трудно. Первыми на лед спустились Скотт, лейтенант Эванс и доктор Уилсон. Причем лейтенанта ждал приятный сюрприз. Едва приблизившись к берегу, Скотт остановил группу и прокричал, что нарекает эту местность «Мысом Эванса» в честь командира судна «Терра Нова».

На палубе это сообщение встретили возгласами одобрения. Обосновывая свой выбор на страницах дневника, Скотт со временем писал: «Уже первый взгляд, как я и надеялся, открыл нам идеальные места для зимовки. Каменная порода состояла здесь преимущественно из очень выветренного вулканического конгломерата с оливином, от чего образовалось множество грубого песка. Для дома же мы избрали местность, обращенную спереди на северо-запад и защищенную сзади многими холмами.

Эта местность, кажется, вбирает в себя все выгоды (которые я со временем опишу) для пребывания здесь зимой, и мы решили, что наконец-то дождались благоприятного перелома. Самое приятное то, что можно будет, очевидно, в ближайшее время наладить сообщение с мысом Эрмитедж. После стольких дней невзгод счастье улыбнулось нам; в течение целых суток стоял штиль при ярком солнце…»

Пока капитан и его спутники осматривали мыс, определяя место для экспедиционного дома и хозяйственных построек, первый помощник командира судна лейтенант Кемпбелл организовал выгрузку на лед первых двух мотосаней, которые тут же приказал готовить к перевозкам грузов от причала до базы. И вскоре они действительно заработали: их водители, Дей и Нельсон, настолько освоили технику, что создавалось впечатление, будто они проработали на ней половину своей жизни.