Богдан Сушинский - Полюс капитана Скотта

Правда, из этих же записей они узнают, что за этим низкорослым, щуплым лейтенантиком в отряде прочно закрепилось прозвище «Птичка», но после всего, что они узнают о вкладе Генри в экспедицию, вряд ли эта кличка покажется им унизительной.

Вернувшись в свой лагерь, они какое-то время задумчиво потоптались возле саней и расстеленной на снегу, но так и не установленной палатки, затем, по команде Скотта, неохотно набросили на себя «упряжь».

— Это уже путь домой? — со скрытой надеждой в голосе спросил Эванс, теперь уже постоянно терпевший мучения, которые причиняли ему обмороженные руки.

— Пока еще нет, — решительно ответил Скотт. — Теперь мы движемся к атлантическим берегам этого ледового безумия. Будем надеяться, что пересечь этот континент из конца в конец норвежцы еще не успели.

— Впрочем, не исключено, что и там мы тоже будем отдыхать в палатке, оставленной Амундсеном, — подключился к этому иронично-жестокому розыгрышу Уилсон.

— Что угодно, только не это! — взмолился унтер-офицер.

Казалось бы, этой шуткой весь разговор и закончится, однако Бауэрс неожиданно придал ей вполне серьезное звучание.

— Не знаю, как относительно палатки Норвежца на том краю ледового материка, но лично мне идея нравится. Просматривая перед отплытием журнал Международного географического общества, в котором речь шла о полемике, разгоревшейся вокруг сомнительного похода Роберта Пири к Северному полюсу, я наткнулся на любопытное сообщение. Оказывается, — поспешно извлекал он из внутреннего кармана куртки карту Антарктиды, чтобы развернуть ее на санном багаже, — вместе с нами к походу готовился и германский полярник Вильгельм Фильхнер.

— Это серьезный исследователь, — молвил Уилсон, — который уже не раз бывал в различных экспедициях.

— Поэтому-то у него и планы оказались еще более амбициозными, нежели наши с вами.

— Но до сих пор исследовательский интерес его в основном распространялся на Памир и Китай.

— Когда мы выходили на судне из Англии, он исследовал Шпицберген, — уточнил Скотт. — До сих пор весь его полярный опыт ограничивался только работой на этом острове. Правда, туда же намерен был придрейфовать на своем «Фраме» и Руаль Амундсен. Во всяком случае, в 1908 году он известил научный мир, что намерен совершить трансарктический дрейф от мыса Барроу до Шпицбергена.

— Получается, что это была арктическая стажировка Фильхнера, — заметил Бауэрс. — Но уже тогда он планировал подойти к Антарктиде со стороны моря Уэдделла и, высадившись на шельфовый ледник в районе острова Беркнера, — указал Генри рукавицей на соответствующую часть карты, — дойти до полюса. Очевидно, Фильхнер предвидел, что первооткрывателем Южного полюса ему не стать. Поэтому в его проектах — побывав на полюсе, уйти оттуда «маршрутом Шеклтона», то есть, по существу, тем же маршрутом, которым будем возвращаться на базу мы. А значит, добраться до залива Мак-Мёрдо. Очевидно, рассчитывает при этом зазимовать на оставленной нами базе.

Все полярные странники склонились над картой Ледового материка. Даже начальник экспедиции подошел, чтобы взглянуть на нее хотя бы через плечо Бауэрса, но тот вежливо уступил ему свое место.

— И когда же он планирует выступить? — встревоженно спросил Скотт. Маршрут и в самом деле впечатлял. Бауэрс видел, как загорелись глаза капитана.

— А что, если не удалось первыми достигнуть полюса, — неуверенно озвучивал он мысли капитана, — то почему бы не оказаться первопроходцем в «трансантарктическом переходе», как назвал его сам Фильхнер? [44] Вильгельм Фильхнер (1877–1957) и в самом деле планировал трансантарктический переход в то же время, когда Скотт вел подготовку к своему «броску к полюсу». В реальности переход этот он не осуществил, но действительно возглавил 2-ю Германскую южнополярную экспедицию 1911–1912 годов. На современной карте Антарктиды его имя увековечено в названии «шельфового ледника Фильхнера», расположенного в море Уэдделла, между островом Беркнера и Землей Котса. Кстати, на юго-востоке этот ледник упирается в хребет, носящий имя уже известного нам Шеклтона. К слову, в это же время в Антарктиду собирались француз Жан-Батист Шарко и какой-то японский путешественник.

— Наверное, речь шла о Нобу Сирасэ, — предположил Уилсон.

— Вы с ним знакомы? — удивленно спросил Бауэрс.

— Не имею чести. Просто знаю, что известие о его планах разбередило душу австралийца Дугласа Моусона, который готовил свою очередную экспедицию совместно с Шеклтоном.

— Я спросил вас, лейтенант, когда Фильхнер намерен был высадиться в Антарктиде, — нетерпеливо повторил Скотт, понимая, что тот почему-то уходит от прямого ответа.

— Видите ли, сэр, не исключено, что он уже работает в Антарктиде.

— Почему вы так решили, Бауэрс? — больше обычного помрачнел Скотт.

— Предполагалось, что в ушедшем году он высадится с исследовательского судна «Дойчланд» на берег моря Уэдделла и возглавит Вторую германскую южно-полярную экспедицию.

— Судя по названию, размах ей придается имперский, — заметил капитан. — И финансирует экспедицию правительство.

— В духе «возрождения великой германской империи», как твердят их пропагандисты. Не думаю, чтобы нашлось что-либо такое, что помешало бы нашему полярному германцу осуществить этот замысел.

— Это верно: в подобных предприятиях германцы настойчивы, как никто иной, — поддержал лейтенанта доселе отмалчивавшийся Эванс.

— В публикации, которую я видел, — продолжал Бауэрс, — утверждалось, что у Фильхнера уже было достаточно средств для организации этой экспедиции.

— С удовольствием присоединился бы к нему, если бы появилась такая возможность, — мечтательно вздохнул унтер-офицер.

— Помолитесь, Эванс, чтобы у вас появилась возможность добраться до спасительного базового лагеря экспедиции Скотта, — язвительно осадил его ротмистр.

— А кто в этом способен усомниться? Конечно же доберемся.

— У нас, в драгунском полку, таких мечтателей, как вы, терпеть не могли, — воинственно осклабился Отс.

Скотт понимал, что его люди раздражены, поэтому молча и до конца выслушал их словесные экзальтации и только тогда хриплым голосом шкипера прокричал: «Снимаемся с якоря, джентльмены!». А затем еще более громко и нахраписто, словно отдавал команду штурвальному, штурману и прочим корабельным чинам, уточнил: «Курс — юг, юго-восток! Всем стоять по местам! Штурман, следить за курсом!»

— Опять «юг, юго-восток»? Какого дьявола мы там забыли? — едва слышно пробормотал унтер-офицер, никогда раньше не задумывавшийся над маршрутом, устанавливаемым начальником экспедиции. Однако, встретившись с суровым, вопросительным взглядом капитана, молча подчинился, занимая свое место в санной упряжке.