Виталий Гладкий - Копье милосердия

«Надо же… — мелькнула в голове дурацкая мыслишка, совершенно не соответствовавшая его состоянию. — Оказывается, это не анекдот, что человек иногда думает задним местом. Похоже, и у меня сейчас аналогичная ситуация».

Как бы там ни было, но на Глеба наконец снизошло прозрение. Он вспомнил и наезд на бомжа, и то, что он бросился ему на помощь, и чьи-то крадущиеся сзади шаги, на которые он не успел отреагировать. Но кто же мог предположить, что средь бела дня, на виду у многих людей, его треснут по башке и упакуют, как младенца. Однако кто эти люди? Что им нужно от него? И наконец, к чему весь этот средневековый маскарад?

Вопросы вдруг зароились в его просветлевшей голове, как комары летним вечером. Может, его похитили сатанисты, чтобы использовать в своих обрядах? Нет, вроде не похоже. У сатанистов, насколько он был осведомлен, антураж несколько иной…

Додумать Глебу не дали. Из темноты появились еще два дюжих мужика в балахонах, взяли Глеба под микитки и усадили на жесткий неудобный табурет перед столом, за которым сидел «трибунал», как мысленно окрестил Тихомиров-младший черную троицу. После этого один из них остался стоять за спиной Глеба, а другой начал раздувать угли в жаровне, отчего правый угол приобрел зловещую багровую окраску.

«Будут пытать», — понял Глеб, и похолодел. «За что?! Почему?!» — вскричала его испуганная душа, но сам он предусмотрительно промолчал. Нужно узнать, чего эти странные — если не сказать больше — люди хотят от него. А там видно будет. По крайней мере, Глеб точно знал, что никакими тайными сведениями на данный момент он не обладает, и это его успокаивало.

И тут его переклинило. Глебу было известно, что в последние годы стало исчезать много людей. Бесследно. Притом разных возрастов и разного общественного положения. Был человек — и нету. Как в воду канул. Или забрали инопланетяне — существовали и такие версии. Но среди некоторых особо впечатлительных молодых людей, больших любителей фэнтези, бродила идейка, что пропавшие люди каким-то хитрым образом попадали в параллельные миры или в другое временное измерение. Может, ему «повезло» очутиться в руках трибунала папской средневековой инквизиции? И теперь придется отвечать по полной программе за чьи-то грехи?

О-о нет, только не это! Глеб хотел вскочить — ноги сами спружинили, но тяжелая лапа служителя, который стоял сзади, припечатала его к сидению табурета, словно плитой кузнечного пресса.

В этот момент сидевший неподвижно, словно истукан, главный «инквизитор» (так Глеб окрестил того черноризца, что находился в центре) пошевелился, открыл рот, и в напряженной тишине помещения (пыточной?) раздался его голос — немного высоковатый для мужчины, но спокойный и холодный, будто лед:

— In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen.

— Аmen! — дружно повторили вслед за ним два его помощника.

«Во имя Отца и Сына, и Святого Духа. Аминь», — перевел про себя Глеб крестное знамение. У него совсем голова пошла кругом. Неужели он каким-то чудом перенесся в средневековый застенок?! Невероятно! «Отче наш…» — Глеб начал лихорадочно вспоминать слова спасительной молитвы (вдруг его нечистый путает?), которую знал, но в голове воцарился такой кавардак, такой сумбур, что он не мог связать и двух слов.

Но дальнейшие события в какой-то мере успокоили Тихомирова-младшего, хотя и не внесли полной ясности в его положение. Он по-прежнему не знал, где находится и с кем имеет дело. А вот почему его затащили в эту «пыточную», Глеб сообразил уже спустя минуту-две после начала допроса. Именно так — настоящего допроса, по всей форме!

— Фамилия, имя, отчество! — резко прокаркал («На русском! слава тебе, Господи!», — подумал Глеб) помощник главного «инквизитора», сидевший слева от него.

— Т-тихомиров… Глеб Николаевич, — запнувшись на фамилии, послушно ответил Глеб.

Затем последовали другие вопросы: где и когда родился, где крестился, в каком ВУЗе учился, семейное положение, чем занимается… На последний вопрос Глеб ответил неопределенно — «сижу на творческих хлебах». Пока дело не дошло до пыток, можно и притемнить немного; кто знает, что это за гоп-компания. Может, какие-нибудь конкуренты, маскирующиеся под средневековых монахов.

Его так и подмывало задать встречный вопрос: «А кто вы такие, люди добрые?», но Тихомиров-младший мысленно прикусил язык. Так они ему и ответят… Это только в американском кино клиент, попавший в положение Глеба, первым дело задает этот дурацкий вопрос. Тюремщики сами скажут, кто они (если сподобятся) и зачем взяли его на цугундер.

Процесс знакомства (а вернее уточнения — того ли зацапали «шестерки»?) закончился быстро, и наконец главный «инквизитор» задал тот самый ключевой вопрос, который Глеб ожидал с душевным трепетом:

— Где находится доктор Юлиуш Ганович?

В груди Глеба сработал какой-то клапан. Он на мгновение перекрыл все вены и артерии, и давление крови упало до нуля; Глеб заледенел. Он еще не понимал, почему его так поразил этот невинный вопрос, не имеющий лично к нему никакого отношения, но нехорошее предчувствие вдруг заполонило все естество Глеба.

— Ганович? О ком это вы? — Он решил для начала прикинуться валенком и потянуть время, чтобы разобраться в ситуации.

— У вас плохо с памятью? Можно освежить ее.

В углу зашевелился помощник «трибунала» — палач, он зашуршал кочережкой, и уголья в жаровне загорелись ярче. О, только не это! — мысленно взмолился Глеб и быстро ответил:

— Ах, да-да-да… Как же, припоминаю, припоминаю. Приходил он к нам как-то… Удивительно компанейский человек. Но я с ним не общался. Он навещал моего отца. Они когда-то были приятелями. А что случилось?

— Где сейчас доктор Ганович? — В голосе «инквизитора» прозвучали совсем уж зловещие нотки.

— Вам ответить честно?

— Другой ответ неприемлем.

— Отвечаю: не имею понятия.

— Вы лжете!

— Вот вам крест! — Глеб перекрестился; при этом тонкие губы «инквизитора» покривились в холодной змеиной ухмылке. — Неужели вы считаете, что уважаемый заграничный пан доктор преклонных лет должен докладывать какому-то практически незнакомому пацану (я видел его впервые) о своих планах. Бред!

— Ладно, поставим вопрос по-иному: куда отправились ваш отец и доктор Ганович?

Опа! В голове щелкнул переключатель и несколько потускневшее от переживаний сознание вдруг осветилось так ярко, словно рядом взорвалась ядерная бомба. Копье Лонгина! Эти комедианты ищут не столько пана доктора, сколько Копье Милосердия, как назвал его отец! Ах ты, мать честная… Куда же это батя опять впутался? Но надо же что-то отвечать…

— Если я сейчас скажу, что понятия не имею, вы не поверите мне…

— Естественно, — подтвердил «инквизитор».