Мишель Зевако - Трибуле

– Скорее, – продолжал Любен, – мы споткнулись.

– А тени, которые мы видели? А когти, которые прогулялись по моему телу?

– Иллюзии и химеры! – произнес Любен, вставая на ноги. – Что бы там ни произошло, мы живы и здоровы. А это – главное!

– Да, но возбуждение…

– Лишний повод поспешить в прекрасный кабачок!

Через несколько минут монахи входили в заведение, которое брат Любен назвал прелестным кабачком, тогда как на самом деле это была грязная таверна.

Тибо и Любен с наслаждением выпили две бутылки: каждый по одной – то есть очень немного.

Потом они позвали трактирщика, человека с мрачны лицом, на котором при виде редких гостей появилась ликующая гримаса.

– С вас два ливра, – сказал трактирщик

– Дорого, – отозвался Тибо, – но в конце концов…

И он принялся шарить в полах сутаны. Трактирщик протянул руку. Брат Тибо рылся очень долго и в конце концов, бледнея, понял, что потерял кошелек. Пришел черед обшаривать свою сутану брату Любену.

Но и на этот раз операция не принесла успеха.

– Стырили! – проговорил Любен.

– Обчистили! – застонал Тибо

– Давайте деньги! – потребовал трактирщик.

Монахи разом поднялись и, как они привыкли поступать в подобных случаях, принялись благословлять кабачок поднятием рук, одновременно пятясь к выходу. Но этот трактирщик принадлежал, несомненно, к парням худшего рода, потому как он и не подумал склонить голову перед благословляющими монахами. Он схватил метлу и угрожающе поднял ее. Монахи посчитали это очень плохим предзнаменованием…

– И вы осмелитесь ударить духовное лицо? – крикнул Любен.

– Мои деньги! – заорал трактирщик.

– Увы! У нас нет денег, брат мой!

Не дослушав фразы, трактирщик с глухим шумом полоснул метлой сперва по спине брата Любена, а потом по спине брата Тибо. Разъяренный трактирщик словно оглох, и чем больше кричали монахи, тем ожесточеннее он их лупил. В конце концов ручка метлы переломилась, и тогда трактирщик пинками вытолкал на середину улочки бедных братьев, сконфуженных, повергнутых в ужас, растерянных и ничего не понимающих.

Фанфар и Кокардэр прошли по мостам и расположились в одной знакомой таверне, где они могли рассчитывать на хороший прием и полную безопасность. Последнее объяснялось просто: таверна служила местом встречи преступникам разного ранга.

Там они продолжили выпивку, рассчитывая на кошелек, который Лойола дал монахам, и на содержимое их мошны.

– Вот бы Люцифер посылал нам каждый день монахов, – довольным голосом сказал Фанфар. – Вот мы и богаты… Что будем желать, дружище?

– Сначала поужинаем! – ответил Кокардэр, вытаскивая из кошелька шестиливровый экю и показывая его издалека трактирщику.

После обильного ужина, вознаградившего долгий пост, на который мошенники были осуждены неумолимой судьбой, оба приятеля с блаженными улыбками разглядывали то, что следовало спрятать, если вдруг объявятся представители правосудия как почтенные люди, которых ни совести, ни закону не в чем упрекнуть… или почти не в чем…

– Кто бы мог предположить, что достойные братья так богаты? – сказал Фанфар.

– Я думаю, – отозвался Кокардэр, – что черный человек сыграл какую-то роль в их богатстве….

– Черный человек?

– Да. Тот, кто вышел с монахами из дома в Зловонной Норе.

– А! Это, должно быть, богатый господин, который как-то использует брата Любена и брата Тибо…

Кокардэр покачал головой:

– Мне кажется, что это церковник.

– Хорошо. Но с какой целью можно использовать таких дураков? Мы бы точно не наняли…

– Возможно, – сказал Кокардэр, – есть какая-то необходимость, которой мы, бродяги и бандиты, не знаем…

– Например?

– Откуда мне знать!.. Ты слышал этого человека?

– Нет, я не слышал, я видел.

– А я и слышал, и видел

– Ну и что же рассказывал этот человек?

– Он рекомендовал монахам ничего не забывать. И один, и другой ответили, что сумеют поклясться, что нашли какие-то книги у печатника…

– Печатник? Речь идет о мэтре Доле?

– Вполне возможно. Надо сообщить об этом разговоре Лантене. Ты знаешь, что он в отчаянии после ареста мэтра Доле… А тот… Не он ли, как говорят, обвинил мэтра в печатании дурных книг?

– А что такое «дурные книги»?

– Это нас не касается. Нас касается только счастье и горе людей, которые рискуют своей жизнью за нас… За Манфреда и Лантене я готов драться, пока хватит сил … Итак, монах говорил о печатнике и книгах. Если бы речь не шла о мэтре Доле, я был бы очень удивлен.

– Тогда идем и сейчас же и расскажем обо всем Лантене…Вот и Трико… Он даст нам совет…

– Трико! – закричал Фанфар. – Иди сюда! Выпей с нами!

– Ограбили богатого горожанина, жалкие бродяги? – засмеялся Трико.

– Да какая тебе разница? Нам есть чем заплатить и за себя, и за тебя, – сказал Кокардэр

– Это хорошо, – удовлетворенно заметил Трико, садясь рядом с Кокардэром; он залпом опорожнил налитую ему кружку.

– Но это еще не всё, – продолжал Кокардэр.

– Ба! – иронически хмыкнул Трико. – Может быть, вы нашли способ, как ограбить монастырь братьев миноритов? [38] В то время считалось, что в этом монастыре хранились огромные богатства. – Примеч. автора.

– Нет.

– В таком случае вы научились чеканить монеты от имени короля Франции?

– И это не то… Слушай… Речь идет о друге… о брате… хотя он и не из наших.

– Кто же это? – нахмурил брови Трико.

– Лантене!

Трико немного побледнел.

– Ах, да! Брат, – сказал он. – Так в чем дело?

Кокардэр в деталях описал вечернюю экспедицию, блестяще проведенную им совместно с напарником Фанфаром.

Он не умолчал ни о чем, хотя и не упомянул полного размера добычи, выделяя прежде всего услышанные слова.

Трико слушал с глубоким вниманием.

– Мне кажется, это не имеет большого значения, – прокомментировал он рассказ Кокардэра.

– Значит, по твоему мнению, предупреждать Лантене не надо?

– Я этого не говорил! Делай как хочешь… Я сказал только, что это дело, на мой взгляд, крайне незначительное… Прощайте… У меня дела…

Трико неторопливо встал, медленно обошел зал и вышел на улицу.

– Так вот, – сказал тогда Кокардэр, – но я не согласен с Трико.

– Скользкий человек, этот Трико.

– Да, большой хитрец, но он небезошибочен, и как раз на этот раз я думаю, что ошибся. Пойдем к Лантене!

Мы видели, что Игнасио де Лойола выбрал дорогу к университету.

Но вскоре он свернул вправо, потом спустился к Сене и направился к Пти-Шатле.

Лойола шел медленно, опустив голову. Он размышлял.

С тех пор как он, использовав слабость Франциска I, получил в свое распоряжение Этьена Доле, монах так и не решил, что делать с пленником.