Виталий Гладкий - Вечный хранитель

— Я должен вручить письмо ему лично?

— Что ты, мой добрый друг. Ни в коем случае. Твоя душа и так исстрадалась, когда ты доставлял мое послание англичанину. Пусть письмо Делонгу отнесет слуга. Только самый доверенный! А лучше запряги для него тильбюри и дай ему сопровождающего.

— Понял… — Дядюшка Мало облегченно вздохнул. — Я так и сделаю.

— Но и это еще не все… — Граф помедлил, словно колебался — говорить или нет, но все же продолжил: — Я завтра уезжаю… далеко. Без Жиля мне будет трудно. Он верный слуга и вообще добрый мальчик… а тут такое…

— Да-а, беда…

— Взять к себе в услужение кого-то со стороны я не рискую. Паж, обязанности которого исполнял Жиль, — это доверенное лицо господина. Он знает слишком много тайн. И мне очень не хочется, чтобы эти тайны попали в чужие уши.

— Вам нужен надежный человек…

— Именно так, дядюшка Мало. Только ты можешь дать мне совет на сей счет.

— М-м… — Дядюшка Мало в задумчивости пожевал губами. — Милорд, вы задали мне сложную задачу. Поручиться могу только за себя, но в слуги я уже не гожусь, не тот возраст. А что касается других… не знаю, милорд. Боюсь ошибиться и подвести вас. Есть у меня на примете два человечка… но один туповат, а другой чересчур любит вино.

— А что ты думаешь насчет Фанфана?

Дядюшка Мало обреченно вздохнул; он давно понял, куда клонит граф.

— До сих пор я не имел к нему никаких претензий, — осторожно ответил хозяин постоялого двора. — Однако хочу сказать вам, милорд, что мальчик себе на уме. Очень скрытный. Но умен, проворен и храбр. Что он вчера и доказал. Не каждый решился бы вступить в схватку с вооруженным грабителем.

— А почему он не поднял шум, заметив злодея? Ведь это было бы гораздо проще и безопасней.

Дядюшка Мало рассмеялся и ответил:

— Все мы были в его возрасте. И всем нам хотелось хоть раз проявить геройство, чтобы тобой восхищались и превозносили до небес. Фанфан признался, что именно это мальчишеское желание выделиться из толпы и толкнуло его на столь безрассудный поступок. Но все равно нужно отдать ему должное. Он не по годам сметлив и силен. А уж как дерется, на это стоит посмотреть. Чисто тебе барс.

— Вот я и хочу на время болезни Жиля взять к себе Фанфана в услужение. Мне как раз такие «барсы» и нужны. Пока я доберусь до цели своего путешествия, мне придется преодолеть много препятствий и опасностей. И храбрый, толковый паж будет для меня дополнительной опорой. Как ты смотришь на мою просьбу?

— Я всегда рад услужить вам, милорд. Считайте, что мы договорились. Но нужно спросить еще Фанфана. Он свободный человек и имеет право на личное мнение.

Сен-Жермен мысленно улыбнулся. Он понял, что последнюю фразу дядюшка Мало произнес в тайной надежде, что Фанфан не согласится служить графу.

— Пришли Фанфана ко мне, — сказал граф, передавая дядюшке Мало письмо и деньги для сыщика Делонга. — Я постараюсь его уговорить…

Ранним утром следующего дня карета Сен-Жермена покинула постоялый двор «Ржавый якорь». Внутри нее, напротив графа, сидел бледный от большого волнения Фанфан. Он боялся поверить, что его замысел увенчался успехом. А еще Фанфан не знал, как себя вести с новым господином.

Граф понимал состояние мальчика, поэтому, чтобы он побыстрее освоился, делал вид, что с интересом рассматривает из окна кареты унылые и обшарпанные домишки окраины Сен-Клу. Мыслями он уже находился в далекой и загадочной Московии. Ему уже приходилось там бывать, и все равно Сен-Жермен ждал встречи с ней не без душевного трепета, потому что русские так и остались для него сплошной загадкой. Опасной загадкой.

«Ау, люди!» — вспомнились Глебу слова одного персонажа из какого-то старого фильма. Он даже нервно хохотнул — ну, блин, и приключение. Это же надо: почти в центре большого, вполне цивилизованного города псы устроили настоящую охоту на человека. Глеб почти не сомневался, что если он слезет с дерева, то его немедленно разорвут на куски. И что теперь делать?

Телефон! Можно по мобилке позвонить в милицию или службу спасения. Глеб машинально попытался сунуть руку в карман куртки, где лежал телефон и в отчаянии выругался — кармана и в помине не было. Он совсем забыл, что бросил куртку, когда лез на дерево. И теперь на ней демонстративно расселся вожак собачьей стаи; наверное, чтобы таким образом подтвердить свое превосходство над двуногой дичью, кукующей на дереве.

«Неужто до утра придется здесь просидеть?! — с тоской подумал Глеб. — Дожил… Позор на мои будущие седины! Цуциков испугался. Ну да, цуцики… Да это просто звери! Волчары. Ишь как глазами сверкают. Они что, сильно оголодали? Так на помойках для них полно разного харчу. И жирные крысы возле домов пешком ходят. Непонятно… И вообще — чего они на меня взъелись? Я что, самый вкусный из всех жителей города? Хоть бы ножик в карманах был какой-нибудь… И что у тебя, мил дружочек, за дурацкая привычка шастать по ночам без средств самозащиты? На худой конец баллончик взял бы с каким-нибудь газом. Дома целая коллекция… Дубина!»

Неожиданно в ночной тишине — даже машины на время прекратили сновать по улице туда-сюда — раздались не очень уверенные шаги. Глеб раздвинул мелкие ветки и увидел, что к дереву приближается какой-то человек. Судя по кренделям, которые он выписывал по тротуару, человек был изрядно подшофе. Псы уже услышали шаги и, как по команде, повернули головы в его сторону.

«Еще одна дичь ползет. Надо крикнуть, предупредить… Иначе этому ханурику кранты. — И тут же в голову змеей подколодной проскользнула подленькая мыслишка: — Остынь, сердобольный ты наш. Пока псы будут разбираться с этим малым, ты сделаешь ноги. Его все равно уже ничто не спасет. Убежать ему не удастся по вполне понятной причине, и уж тем более он не залезет на дерево в таком виде».

Глеб подумал одно, а сделал другое. Ему вдруг стало стыдно за такие мысли. Глеб сначала с отвращением сплюнул, а затем заорал:

— Мужик, не ходи сюда! Тут бродячие псы! Разорвут! Вернись!

— Кто там шумит? — раздалось в ответ.

— Подними голову! Я на дереве! Чеши отсюда, тебе говорят!

— С какой стати? Псы… Нашел чем пугать. Да я этих шавок счас в порошок сотру. И где они? Где эта сучья кодла? Нету… Ты что мне баки забиваешь? Эй, ты где, мужик?

Глеб посмотрел вниз и обомлел — под деревом не было ни единой псины! Лишь белело пятно его летней куртки. Собаки смылись, даже ни разу не тявкнув на мужика.

«Надо было и мне нализаться до положения риз, как намеревался, — подумал Глеб, сползая по древесному стволу на землю. — Наверное, пьянчужки у бездомных псов в особом почете. Вот что значит не принять на грудь положенную дозу. Сплошные приключения получились…»