Рафаэль Сабатини - Скарамуш. Возвращение Скарамуша (сборник)

– Когда мы знаем все о чем бы то ни было, мы не можем не простить. Это глубочайшая религиозная истина. Фактически в ней заключена вся религия – самая благородная религия, какой когда-либо руководствовался человек. Я говорю это вам в утешение, матушка.

Она отскочила от него с испуганным возгласом: за ним в сумраке у двери мерцала призрачная белая фигура. Она приблизилась к свету и превратилась в Алину, которая явилась по просьбе графини, переданной Жаком. Войдя незамеченной, она увидела Андре-Луи в объятиях женщины, которую тот назвал матушкой. Алина сразу же узнала его по голосу. Она вряд ли могла бы сказать, что больше поразило ее: появление Андре-Луи или то, что́ она случайно подслушала.

– Вы слышали, Алина? – воскликнула госпожа де Плугастель.

– Да, сударыня, невольно. Вы посылали за мной. Простите, если я… – Она остановилась и долго с любопытством смотрела на Андре-Луи. Девушка была бледна, но совершенно спокойна. – Итак, наконец вы пришли, Андре, – сказала она, протянув ему руку. – Вы могли бы прийти раньше.

– Я прихожу, когда нужен, – ответил он, – ибо только в такое время можно быть уверенным, что тебя примут. – Он сказал это с горечью и, наклонившись, поцеловал ей руку. – Надеюсь, вы можете простить мне прошлое, так как мне не удалось достичь своей цели, – сказал он мягко. – Я не могу притворяться, что неудача была намеренной, – это не так. Однако, кажется, мое невезение не принесло вам удачи: вы еще не замужем.

– Есть вещи, которых вам никогда не понять, – холодно ответила Алина.

– Например, жизнь, – согласился он. – Сознаюсь, что порой она ставит в тупик. Те самые объяснения, которые должны бы упрощать ее, только усложняют дело. – И он взглянул на госпожу де Плугастель.

– Полагаю, вы хотите этим что-то сказать.

– Алина! – заговорила графиня. Она знала, как опасны полуправды. – Уверена, что могу довериться вам и что Андре-Луи не станет возражать. – Она взяла письмо, чтобы показать Алине, предварительно испросив взглядом согласия Андре-Луи.

– Ну конечно, сударыня. Это исключительно ваше дело.

Алина переводила встревоженный взгляд с одного на другого, не решаясь взять письмо. Прочитав его до конца, она положила его на стол и стояла, в задумчивости склонив голову. Потом она подбежала к графине и обняла ее.

– Алина! – Это был радостный крик удивления. – Вы совсем не питаете ко мне отвращения!

– Моя дорогая! – сказала Алина и поцеловала залитое слезами лицо, которое, казалось, за эти несколько последних часов постарело на целые годы.

Андре-Луи, изо всех сил старавшийся не поддаваться чувствительности, заговорил голосом Скарамуша:

– Сударыня, было бы неплохо отложить все порывы чувств до тех пор, пока им можно будет предаться в более подходящее время и в более безопасном месте. Уже поздно. Если мы хотим убраться подальше от этой бойни, разумнее было бы не задерживаясь отправиться в путь.

Средство подействовало безотказно: дамы сразу же вспомнили, как обстоят дела, и отправились собираться.

Их не было около четверти часа, и он в одиночестве шагал по длинной комнате, причем нетерпение его умерялось лишь полной неразберихой в мыслях. Когда они наконец вернулись, с ними был высокий мужчина в обтрепанном пальто с широкими полами и шляпе с загнутыми вниз полями. Он остановился в тени у двери.

Так было условлено заранее, когда Алина предупредила графиню, что Андре-Луи испытывает непримиримую вражду к маркизу и исключено, чтобы он пальцем пошевелил ради спасения последнего.

Надо сказать, что, несмотря на близкую дружбу, связывавшую господина де Керкадью и его племянницу с госпожой де Плугастель, графиня была посвящена не во все их дела. Так, она была в неведении относительно предполагаемого брака Алины с маркизом де Латур д’Азиром. Алина никогда не говорила об этом, да и господин де Керкадью не касался этой темы с приезда в Медон, поняв, что этим планам не суждено осуществиться.

Волнение господина де Латур д’Азира в то утро, когда после дуэли он увидел Алину в обмороке в экипаже графини, выглядело вполне естественным для человека, который считал себя виновным в этом. Госпожа де Плугастель не догадывалась также, что вражда между двумя мужчинами была вызвана вовсе не политическими мотивами и ссора их была иного рода, нежели те, из-за которых Андре-Луи регулярно совершал прогулки в Булонский лес. Однако графиня понимала, что незавершенная дуэль является достаточным основанием для страхов Алины.

Поэтому она предложила пойти на обман, и Алина согласилась быть в нем пассивной стороной. Они сделали ошибку, не предупредив маркиза де Латур д’Азира, так как всецело положились на его страстное желание бежать из Парижа. Они недооценили чувство чести, которое движет такими людьми, как маркиз, воспитанными на ложных принципах.

Андре-Луи обернулся, чтобы взглянуть на эту закутанную фигуру, вышел из глубины гостиной, погруженной в сумрак, и свет упал на его бледное худое лицо. Псевдолакей вздрогнул, тоже шагнул вперед, к свету, и сдернул широкополую шляпу. Андре-Луи заметил, что рука у него белая, красивой формы, а на пальце сверкнул камень. Затем он задохнулся, и каждая жилка в нем напряглась, когда он узнал открывшееся ему лицо.

– Сударь, я не могу воспользоваться вашим неведением, – сказал этот несгибаемый, гордый человек. – Если дамы смогут убедить вас спасти меня, вы, по крайней мере, вправе знать, кого спасаете.

Маркиз стоял у стола, очень прямой и полный достоинства, готовый погибнуть так, как жил, – без страха и обмана.

Андре-Луи подошел к столу с другой стороны, и тут наконец мускулы его напряженного лица расслабились и он рассмеялся.

– Вы смеетесь? – нахмурился оскорбленный господин де Латур д’Азир.

– Это чертовски забавно.

– У вас своеобразное чувство юмора, господин Моро.

– Да, пожалуй. Неожиданности всегда действуют на меня подобным образом. За время нашего знакомства вы проявили себя с разных сторон, а сегодня обнаружилась еще одна, которой я не ожидал в вас встретить: вы честный человек.

Господина де Латур д’Азира начало трясти, но он не отвечал.

– Поэтому, сударь, я расположен быть милосердным. Вероятно, это глупо с моей стороны, но вы меня удивили, так что даю вам три минуты, чтобы покинуть этот дом и принять меры для собственной безопасности. То, что произойдет с вами после этого, меня не касается.

– Ах нет! Андре, послушайте… – начала графиня, сокрушаясь.

– Простите, сударыня. Это самое большее, что я могу сделать, причем я и так нарушаю свой долг. Если господин де Латур д’Азир останется, он погубит себя и навлечет опасность на вас. Если он не уйдет сию же минуту, то отправится вместе со мной в штаб секции и не пройдет часа, как его голова будет красоваться на пике. Он – известный контрреволюционер, «рыцарь кинжала», один из тех, кого народ жаждет уничтожить. Итак, вы знаете, сударь, что вас ожидает. Решайте – и поторопитесь ради дам.