Виталий Гладкий - Подвеска пирата

Решив свои самые насущные проблемы, Гедрус поехал к старьевщику, где приобрел четыре комплекта поношенной, но вполне добротной одежды. Теперь она лежала в новых саквах, и жеребчик, которому не понравился лишний груз, лишь возмущенно фыркал и укоризненно косился на хозяина фиолетовым глазом.

Гедрус Шелига направлялся к пещере Святовита.

Остров Эзель в окружении мелких островков смотрится с моря как большой изумруд в диадеме, усыпанной разноцветными полудрагоценными камешками. Особенно это бросается в глаза летом, на фоне пронзительно-голубого неба.

По величине Эзель занимает первое место после Готланда среди островов Балтийского моря. Он окружен широкими отмелями, а кое-где — рифами и банками. Из-за этого суда не могут подходить к берегу ближе, чем на десять верст, что весьма немаловажно, если вдруг кто-нибудь надумает взять крепости Эзеля с моря. Множество полуостровов и мысов образуют ряд заливов и бухт, из которых только немногие могут служить гаванями для морских судов. К главнейшей из них относился Аренсбургский рейд.

Город Аренсбург не был чересчур бойким торговым местом. Подданные новоиспеченного короля Магнуса продавали рожь, ячмень, хлебное вино, рыбу — в основном камбалу и сельдь; а в порт завозили соль, табак, небольшое количество мануфактурных и колониальных товаров. Кроме того, жители города, помимо рыбного промысла и сельского хозяйства занимались обработкой камня и обжигали известь. Потом все это добро отправлялось водным путем в больших количествах в Ревель и Ригу. К сожалению, торговая гавань Аренсбурга мелка, тесновата и не вмещала больших судов, которые вынуждены были останавливаться на якоре, выгружаться и загружаться на рейде, в нескольких верстах от города. Это обстоятельство сильно сдерживало торговлю.

И тем не менее Аренсбург полнился народом, и не только местным. После того как русский царь Иван Васильевич короновал принца Магнуса Датского, в Аренсбург хлынули авантюристы всех национальностей и мастей. Прежний строгий порядок, заведенный тевтонами, рухнул, и на его обломках пышным цветом расцвели всевозможные пороки. А уж сколько таверн в Аренсбурге открыли — не перечесть! Это было самым доходным делом.

Таверна «Львиная яма» полнилась прощелыгами. В это место порядочные граждане и носа не казали. Ее держал некий Якоб Флит (точнее, Якоб ван дер Флит), больше известный под прозвищем Бешеный Якоб. Поговаривали, что часть своей бурной жизни он посвятил разбойному промыслу, но точно доказать его пиратство никто не мог. А спросить напрямую боялись — хозяин от таких вопросов свирепел и запросто мог пришибить любопытного глупца.

Название сложилось само по себе. Раньше таверна называлась как-то иначе, но теперь уже никто не помнил, как именно. Заведение находилось неподалеку от башни «Длинный Герман», которую горожане называли «Тюремной». По легенде, примерно триста лет назад суд Аренсбурга заседал в дормитории — просторном спальном помещении, находившемся рядом с башней. Смертные приговоры приводили в исполнение тут же и в довольно своеобразной форме. В стене зала суда открывалась дверь шахты, на дне которой держали голодных львов, и приговоренного к смерти сбрасывали на съедение животным, которые приводили приговор в исполнение немедленно.

Подземелье под башней «Длинный Герман» и было «Львиной ямой». В шахте и впрямь нашел свой конец епископ Хенрик III, убитый во время ссоры с членами капитула в 1381 году. Теперь в подвале башни держали жуликов и воров. А сомнительную славу называться также «Львиной ямой» получила весьма подозрительная с точки зрения аренсбургских властей таверна Якоба ван дер Флита.

Карстен Роде неторопливо прихлебывал весьма недурное пиво и сосредоточенно размышлял, с любопыством поглядывая на посетителей «Львиной ямы». Дело с покупкой судна он сладил быстро. Это был старый пинк водоизмещением в сорок тонн. Капер мудро рассудил, что такая дряхлая посудина потребуется ему лишь для одного боя. А дальше уж как повернется Госпожа Удача — или пан, или пропал. Если победа будет на его стороне, то у него появится новый, более добротный и уже военный корабль.

Нужно сказать, в вопросе приобретения судна Голштинец провел даже пронырливого Стахея Иванова, своего главного «казначея». У подьячего было строгое указание самого Малюты Скуратова следить за расходами «морского атамана» на оборудование небольшого флота и бережно распоряжаться государевыми деньгами. Карстен Роде быстро сговорился с одним из военачальников герцога Магнуса, и тот за вполне умеренную мзду поднял цену на пинк почти вдвое против той, какую запрашивал владелец судна, — разорившийся купец. Так что теперь Голштинец был при деньгах и уже подумывал, кому из датских негоциантов пристроить их в рост.

Пинк он вооружил тремя литыми чугунными пушками, десятью меньшими орудиями — барсами, восемью пищалями и двумя боевыми кирками для пролома бортов. Все это добро было взято из арсеналов крепости Аренсбург за полцены; обнищавшие подданные герцога-королька готовы были душу заложить дьяволу на выгодных для себя лично условиях. Этойсделкой Карстен Роде продемонстрировал Стахею Иванову, который хорошо разбирался в ценах на оружие, как он печется о выгоде царя московитов. Голштинец не положил в свой карман ни шеляга, тем самым совершенно успокоив чересчур придирчивого и подозрительного подьячего.

Название пинку неожиданно придумал боцман. Как-то в хорошем подпитии он скептически заметил, оглядывая приобретение:

— Не представляю, как эта старая медлительная корова может превратиться в хитрого пронырливого лиса. Пару ядер в борт, и пинк рассыплется как рассохшаяся бочка, с которой сняли обручи.

— А это идея! — радостно воскликнул Голштинец, в этот момент ломавший голову над именем судна. — Ведь как корабль назовешь, таким он и будет. «Рыжий лис»! Как тебе имячко?

— Не смеши камбалу на горячем противне! — фыркнул Клаус Тоде. — Она и так смешная. Ты бы еще назвал это корыто «Гончей».

Но Карстен Роде в каком-то провидческом наитии уже отдавал приказание сделать соответствующую надпись на борту судна. Оно и впрямь порыжело и заржавело от старости. И его капитану нужно было проявить поистине лисью хитрость, чтобы победить более сильного противника. А Голштинец очень надеялся добыть себе настоящий флагманский корабль новой постройки и с большим количеством пушек на борту.

Остальных два пинка строились на верфях острова Борнхольм, принадлежащего датской короне. По настоятельной просьбе Стахея Иванова их назвали «Царица Анастасия» и «Варяжское море». Похоже, эти имена были подсказаны ему кем-то из высокородных московитов, чтобы угодить царю Ивану Васильевичу.