Виталий Гладкий - Подвеска пирата

Он уснул рядом с овцой. Бедное животное, предназначенное к закланию, тяжело вздыхало и ворочалось. Беспокойство его передавалось каперу: он видел бессвязные, калейдоскопические сны, где сусальные картины родной стороны чередовались с кошмарами...

Флагманский пинк был небольшим судном, но готовить его к предстоящему походу приходилось как настоящий военный корабль. В первую очередь погрузили балласт: не как обычно — чугунные бруски, а просто валуны, которые засыпали мелким камнем. (Карстен Роде решил сэкономить, будучи абсолютно уверен, что пинку жить недолго и вскоре у него будет другой корабль.) Затем на балласт поставили бочки для воды, а пустоты между ними заполнили дровами. Эта часть судна называлась водным трюмом. Туда же опустили вино и провизию.

Около грот-мачты была установлена помпа, чтобы выкачивать воду со дна трюма. Вокруг самой мачты соорудили специальный ящик — «вель». Он шел от самого днища до нижнего дека и предохранял помпу от засорения и повреждения. Под палубой сделали помост — кубрик. Он занимал всю ширину корабля и хранил весь сухой провиант да хозяйство кока.

Пространство под кубриком поделили: в носу и корме отгородили крюйт-камеры для хранения пороха. Над ними разложили артиллерийские принадлежности и припасы.

По соседству с грот-мачтой устроили оружейную для хранения абордажного оружия: мушкетонов [90] Мушкетон — короткое ружье с расширением в дульной части ствола в виде воронки или плоского раструба. Появилось в Западной Европе в середине XVI в. и основное применение нашло на флоте, поэтому часто делалось с бронзовыми стволами — чтобы не ржавели. Мушкетоны предназначались для стрельбы картечью с близкого расстояния. , пистолей, пик и сабель. Вокруг всего пинка по бортам натянули сетки для сундучков с личными вещами. Во время боя они будут защищать моряков от картечи и пуль противника.

Пушки и «барсы» установили на верхней палубе на легких лафетах, а пищали — на баке и шканцах. Под лафетами ожидали своего часа ломы и ганшпуги [91] Ганшпуг — деревянный рычаг для изменения прицела пушки при стрельбе. , а под пушками — все для чистких стволов и забивания зарядов: банники, прибойники и пыжевники. Часть ядер покоилась рядом с орудиями, в кранцах — кольцах из толстого троса, не позволявшим ядрам раскатываться по палубе.

Карстен Роде осматривал свое хозяйство в приподнятом настроении. Еще два-три дня — и можно выходить в море. Весна выдалась теплой, солнечной, свежий ветер так и просился, чтобы его поймали в паруса, а балтийская волна не была слишком крутой и норовистой, чего капер опасался больше всего — старый пинк кряхтел и трещал даже при легком ветерке.

Его мучил лишь один вопрос: где найти недостающих членов команды? Тех, кого присылал к нему вербовщик, старый Иоахим, он браковал нещадно. Это было в основном отребье, годное лишь к пьянке и мародерству: почти все они являлись сухопутными крысами, дезертировавшими из войск датского короля.

От неприятных мыслей, появившихся неожиданно как облако в ясный день, закрывшее солнце, Карстена Роде отвлек зычный голос Клауса Тоде с берега. Боцман наконец вышел из запоя и с невиданным рвением взялся за исполнение своих обязанностей. В данный момент он заканчивал приемку провианта и ругался с торговцем, запросившим за свой товар слишком много.

Рядом с ним стоял Стахей Иванов, которого великий князь московский обязал быть рядом с «наказным морским атаманом» не только на суше, но и на море — чтобы царской казны не миновала даже полушка. Подьячего мало интересовал процесс торговли; он с тоской думал о предстоящем выходе в море и мысленно прощался со своими домочадцами.

— Капитан! — кричал Клаус Тоде. — К нам новые соискатели!

В интонациях боцмана явственно слышался скептицизм. Старый морской волк относился с пиететом лишь к просоленным насквозь скитальцам морей, не раз и не два побывавшим в баталиях.

«Очередная пьянь... — с тоской подумал Карстен Роде, поняв по голосу боцмана, что новые кандидаты в члены команды его не впечатлили. — Роюсь в отбросах, как петух в навозной куче в поисках одной- единственной жемчужины».

— Давай их сюда, — нехотя приказал он.

Спустя какое-то время раздался стук шлюпки о борт, и на палубу по веревочному трапу один за другим поднялись пять человек. Было видно, что на них одежда с чужого плеча, однако некие флюиды заставили приунывшего Карстена Роде взбодриться и встрепенуться.

Он присмотрелся к соискателям повнимательней, и увидел, что под мешковатым платьем находятся крепкие мускулистые тела настоящих бойцов. Их легкие упругие шаги напоминали кошачью поступь, характерную для отменных фехтовальщиков. Особенно отличался этим сероглазый крепыш; он не шел, а как бы катился по палубе — настолько легки и непринужденны были его движения. Взгляды крепыша и капитана встретились, и Карстен Роде ощутил под сердцем холодок — на него смотрели две льдинки.

— Кто такие? — резко и требовательно спросил Голштинец.

Он хотел сразу показать, кто есть кто. Капитан морских разбойников должен быть не только жестким, но временами и жестоким к членам своей команды, иначе его просто не будут праздновать.

— Нам бы наняться... — робко сказал сероглазый, но Карстена Роде трудно было провести: робость наиграна.

— Это понятно и без объяснений, — нетерпеливо прищелкнул пальцами капитан. — Мне хотелось бы знать, во-первых, служили ли вы во флоте, и, во-вторых, как владеете оружием. Храбрецы вы или трусы, покажет первый же бой. Если при абордаже не будете пасти задних — почет вам и уважение команды гарантированы, ну а ежели заболеете «медвежьей» болезнью во время атаки и займете очередь в гальюн — тогда выбросим вас за борт, рыб кормить. Так я вас слушаю.

— Все мы не флотские, но трое из нас турок на море воевали, остальные не раз бывали в сухопутных сражениях, и все искусно управляемся с оружием, — снова ответил сероглазый; наверное, он был для четверых товарищей кем-то вроде атамана.

— Искусно, говоришь? Ой ли?

— Желаете проверить? — Серые глаза крепыша блеснули дамасской сталью.

— Непременно.

— Ну что же... — Крепыш обернулся к здоровяку и спросил: — Как тебе, Барнаба, не слабо на герц?

Тот лишь крякнул в негодовании — откуда такие сомнения?! — и достал из ножен карабелу устрашающего вида. Карстен Роде встретил нетерпеливый взгляд Третьяка и милостиво кивнул — давай, твоя очередь; братья, как обычно, не отходили от капитана ни на шаг. Они и проверяли будущих каперов на предмет владения холодным оружием. Что касается огненного боя, то из мушкетона в ближнем бою не промахнется и ребенок — картечь всегда найдет цель.