Дмитрий Агалаков - Солдаты эры Водолея

И еще, решал Горовец, ему как можно скорее необходимо было встретиться с князем Константином Остбергом и на этот раз поговорить без обиняков и недоговорок. В этом заинтересованы все — и сам князь, маг и волшебник, и скромная контора под названием Интерпол.

Горовец вышел из паба. Поглядел на горы. Вытащил из кармана трубку и набрал международный номер. Через минуту он услышал знакомый голос:

— Да, комиссар?

— Вы оказались правы, князь, — кивнул Горовец. — Поиски необходимо было начинать в Скандинавии. У меня есть для вас информация. Где вы сейчас?

— В аэропорту Драгова.

— Далеко летите?

— В Россию.

— Ого! Также по интересующему нас делу?

— Да.

— Нам необходимо встретиться, и как можно скорее. Пожалуй, на этот раз я постараюсь поверить в то, к чему вначале отнесся скептически. Где мы с вами увидимся? — называйте место, я там буду в течение суток.

В самой дорогой гостинице Дымова, на лоджии пентхауса, под тентом, мисс Блэк курила сигарету. Рядом стоял холеный Роберт и снисходительно смотрел вниз — на городские улицы.

— Я начинаю привыкать к этому варварскому местечку, — усмехнулся он.

— Эта Марина хороша в постели? — спросила мисс Блэк. — Умелая?

— Очень умелая! — Роберт улыбнулся собеседнице. — А желание выйти замуж за миллионера делает эту русскую провинциалку еще более роскошной любовницей. Просто фантастической!

— Я рада за тебя, — усмехнулась мисс Блэк. — А как тебе девчонка, эта юная княжна?

Роберт пожал плечами:

— Милая. Совсем еще ребенок.

— Ребенок, да не совсем…

Она неожиданно стала очень серьезной.

— Неужели это о нем говорила моя мать?

— Говорила о ком? — беззаботно спросил Роберт.

— Об Остберге. — Ее тон был таким же невозмутимым и ледяным, как и лицо. — О Константине Остберге — отце этой «милой девочки».

— И что она тебе о нем говорила?

— Она сказала, что на моем пути обязательно появится могущественный человек. Враг. Он будет всеми силами противостоять нашему делу. Это случится в будущем. Мать говорила, что он обладает большой силой, превосходящей ее силы десятикратно. Она предупреждала, что именно его я должна опасаться больше других. Когда я повзрослела, то смогла узнать: был такой Константин Борей — византийский вельможа, это он тенью охранял Дионисия, никого не подпускал к нему. Так неужели это и сейчас он: князь, иллюзионист, маг? — Мисс Блэк взглянула на Роберта. — А ты видел глаза этой «милой девочки»? В них тоже была сила — я сразу почувствовала это. Но она еще слишком юна. Впрочем, тебе этого не понять. А я бы не удивилась, если бы узнала, что часть таланта Константина Остберга перешла к ней.

Роберт пожал плечами:

— Подобные способности передаются по наследству — это известно всем.

— И еще… этот Арсеньев. Его книга попадает в руки Константину Остбергу, и сербский князь тотчас вызывает его к себе. Об этом свидетельствовала твоя новая любовь. Несомненно, что он — одна из ключевых фигур в нашей истории. Один из тех, кому века доверяют хранить свои тайны. Я поняла это сразу, как только коснулась его руки. Но кто он на самом деле? Я должна узнать, о чем они говорили — Остберг и Арсеньев. Что им известно. Должна! — Каролайн улыбнулась. — Как бы мне поговорить с ним по душам?

— Как мне с Мариной? — усмехнулся Роберт.

Мисс Блэк подняла очки, оставив их на макушке, хитро прищурила глаза:

— Вот именно, дорогой «братец».

Роберт прищелкнул языком:

— Я уже завидую этому болвану!

— Не торопись завидовать тем, от кого мне что-то нужно, — ледяным тоном откликнулась мисс Блэк, возвращая очки на место. — Кто знает, чем закончится такая встреча.

Отряд въехал в Константинополь ночью и устремился по ночным улицам мимо портиков, акведуков, садов и городских домов. Но скоро отряд стал рассыпаться — воины Александра разъезжались по своим домам.

Богатый особняк Фламинии стоял по Триумфальной дороге. Александр спрыгнул с коня у ворот возлюбленной, постучал кулаком в двери — золоченые наручи громко клацали об обитую железными пластинами дверь. Но ему понадобилось приложить все силы, чтобы служанка открыла оконце.

— Кому не спится в такой час? — спросила она.

— Открывай, Мелания, — услышав знакомый, настороженный голос, приказал Александр.

— Да кто же это? — спросила женщина.

— Палеолог! — с нарастающим нетерпением выкрикнул он. — Александр Палеолог!

— Господи, святые угодники, Александр Палеолог! — воскликнула служанка. — Это точно вы, наш господин?

— Да, это я, ваш господин! А потому не заставляй меня снимать двери с петель! — Ликование так и разбирало его. — Не для того я скакал всю ночь, чтобы теперь болтать с тобой до рассвета! Ну же!

— Госпожа больна и никого не просила беспокоить ее! — осторожно бросила в окошко служанка. — Приезжайте утром, благородный патриций, может быть, хозяйка и примет вас!

— Не гневи меня, — он готов был просунуть в окошко руку и ухватить служанку за волосы. — Слышишь?

Но вместо ответа служанка только бросила:

— Я справлюсь у госпожи, как решит она, так и будет. Ждите, Александр Палеолог, ждите…

И сколько он не пытался остановить ее, она не послушалась. Едва Мелания ушла, Александр сорвал с груди ключ от дома Фламинии, который по-мальчишески украл перед отъездом в Венецию, и отпер замок. Но дверь была закрыта на щеколду. Тогда он вытащил меч и с размаху обрушил его на резную деревянную решетку — та в мгновение разлетелась в щепы. Александр срубил обломки и, до самого плеча просунув руку, нащупал полосу металла со штырьком…

…Он поднимался осторожно, почти на цыпочках. Казалось, дом спал, но какой-то звук, идущий издалека, все же нарушал тишину. Он прошел несколько комнат и вышел в просторный коридор наверху. Два масляных светильника в нишах едва разгоняли мрак. Там, у дверей, стояла Мелания и дожидалась чего-то. Слуха уже касались знакомые стоны. Теперь его сердце билось так часто, что грозилось выскочить наружу. В руках он по-прежнему держал меч. Он умел ходить бесшумно, превращаться в тень, потому Константин Борей и доверял ему самые опасные поручения. Мелания едва успела тихонько вскрикнуть, как он закрыл ей рукой рот. Вид обнаженного меча до смерти испугал ее.

— Открывай дверь, старая сводня, — тихо приказал Александр. — И постарайся не шуметь, если тебе дорога жизнь.

Мелания, все также с зажатым ртом, бесшумно приоткрыла дверь в спальню своей госпожи. И тотчас стоны зазвучали ясно, со страстью. Это был излюбленный танец Фламинии — танец наездницы. Ее тело упругой волной ездило на ком-то, чьи ступни то и дело судорожно перебирали по простыням, а руки хватали ее грудь, срывались и хватали снова. Голова Фламинии была откинута, темная грива распущенных волос укрывала спину, глаза были закрыты, губы и веки дрожали, голос становился все более хриплым. Она была не просто гетерой — той, которая стонет в постели ослицей, а сама прячет в корыстном сердце неистребимый холод. Она отдавалась своему делу со всем жаром, какой только был у нее! А этого жара в ней было много — Палеолог ли не знал об этом! Холодная сталь в его руке так и тянулась в сторону двух любовников. А потом мужчина протяжно застонал — и она уже вторила ему срывающимся голосом.