Виктор Вальд - Проклятие палача

«Не стоит порывать отношение с этим герцогом. Мне еще может пригодиться его галера и скалистые острова. Может, мне пора собирать вещи? Во всяком случае, уже давно зашло солнце, и мне пора домой», – решил второй человек в управлении Константинополем и для видимости широко зевнул.

– Пора мне. Скоро будет совсем темно, – и Никифор в тоске посмотрел на сотни лодок и лодочек, что беспрерывно, в густеющих сумерках, сновали от пристани к кораблям и обратно, часто сталкиваясь и опрокидывая людей в воду. Такого не бывало даже в дни открытия весеннего плавания. Просто Вавилон какой-то на воде. А эти невыносимые крики множества лодочников, перевозимых ими глав семейств, их женщин и их грудных младенцев…

Но упрямый герцог не желает на все это обращать внимание, как и на то, что множество лодок и лодочек бьют бортами и веслами о его роскошную галеру, ставшую бортом к пирсу, отчего ее трудно было миновать. Устав, гребцы «Виктории» уже перестали отталкивать веслами непрошенных гостей и теперь только зло поплевывают на головы отчаившихся константинопольцев, чьи посудины прижались к корпусу галеры, не в силах протиснуться в беспрерывном движении напуганного деревянного табуна лодок.

– Нет, Никифор, ты не понимаешь. Ты не услышал меня. Ты не принимаешь мои слова всерьез. Давай еще выпьем и поговорим. Этот человек в синих одеждах… Его легко приманить. Нужно только сообщить всем и каждому, что его женщина и ребенок у меня на борту галеры! Он сам явится. И тогда мы его отдадим папе взамен рыцарской помощи. Это новый крестовый поход! Этот Шайтан-бей очень нужен папе Иннокентию…

– А еще сатане, Орхан-бею и ведьмам для шабаша, – уже начал сердиться старый друг. – На что толкаешь ты меня? Чтобы надо мной смеялся весь императорский двор? Да и вообще – существует ли этот человек со звериным обличием?

– Существует! Вот он! – радостно и громко воскликнул подскочивший из-за стола, накрытого на корме галеры, отец Роним. – Смотрите! Смотрите – это он, палач Гудо и он же Шайтан-бей!

– Быть не может. О Господи! – простонал Джованни Санудо, впиваясь взглядом в медленно идущего по куршее огромного мужчину в простой одежде ремесленника, в нелепом на его огромной голове чепчике.

Как же он не обратил внимания на то, что на его корабле умолкли все голоса и замерло все живое, уставившись на того, кого боялись как людоеда и содрогались от понимания того, что дьявол превратил его в злющего сарацина, от которого едва ушли, проклиная византийский город Цимпе.

Герцог наксосский видел этого дьявола во плоти, но не верил своим глазам. И только ушам был вынужден поверить.

– Я пришел заключить договор и выполнить его, – торжественно произнес поднявшийся в роскошную беседку на корме Гудо. И тут же добавил: – Если только Адела и малыш с тобой, герцог наксосский.

– Да. Со мной, – все еще не приходя в себя, едва вымолвил Джованни Санудо. – Я спас ее. И от костра, и от камней рушившейся цитадели.

– Значит, не зря Кэтрин просила не убивать тебя, – закивал головой неожиданный гость. – Я хочу увидеть Аделу и малыша.

– Эй, Крысобой, приведи женщину и ее ребенка! – тут же громко велел быстро трезвеющий великий герцог.

Еще одна чаша вина могла бы совсем привести его в чувство. Но могла и ослабить. Поэтому рука Джованни Санудо отринула от вина и легла на рукоять меча.

– Это тот самый человек? – с любопытством спросил Никифор и прищюрил свои слабые глаза.

– Тот самый, – уже властно вымолвил герцог наксосский. – А ты можешь идти вместе со своим императором… Теперь я все решаю!

– И святая церковь, – поправил его отец Роним.

– И ты ступай туда же! – возвратившись к себе, прежнему, воскликнул Джованни Санудо. – Все изменилось. Изменилось к лучшему. Теперь вы все – здесь! – и герцог наксосский показал крепко сжатый огромный кулак.

Он все же не выдержал и выпил полную чашу вина.

– А-а-а! Веди ее, Крысобой, сюда! Вот сюда! А ты, Гудо, стой, где стоишь! Договор, говоришь? Это тебе отец Роним напишет и печать поставит. Теперь печать и полномочия после смерти старого инквизитора у него. Пусть себе пишет. А я… А ты…

Джованни Санудо рванул на груди камзол.

– Видишь эту рану под сердцем. Она никак не желает затягиваться. Но большая рана в моем сердце. Ты лишил меня моих детей. Где мой Арес и Марс? Где моя защита и опора в этой проклятой жизни? Я тебя спрашиваю, проклятый палач!

Но Гудо не видел, как распылялся в гневе герцог Наксосский. Его увлажненный взгляд был направлен на улыбающуюся Аделу.

– Я пришел за тобой. Опять пришел, – виновато промолвил мужчина.

– Я ждала тебя. Ведь ты обещал, – ответила, слегка склонив голову, женщина. – Я всегда буду тебя ждать. Ты спасение мое и наших детей. А меня вчера ударил этот человек за то, что я просила еще немного воды для Андреаса.

Гудо повернул голову к Крысобою.

– Покажи мне руку, которой ты ударил мою женщину! – нахмурясь, велел Гудо.

– А это, тебе показать поближе? – злорадно улыбнулся и протянул вперед кнут комит герцогской галеры.

– И то верно, Крысобой, – засмеялся герцог наксосский. – А может, вместо договора заковать тебя в цепи, проклятый палач. Зачем мне этот черный мешок и записи в нем. Ведь все записи в твоей голове! Верно, Гудо? Ты их все прочитал. А что запомнил, не сомневаюсь. В твоей огромной голове Гальчини наделал множество полочек для огромной библиотеки. Ты мне выдашь все тайны тамплиеров. Я знаю о пытках не меньше тебя. Множество дней и вечеров я провел в компании с великим Гальчини, и они не прошли зря! А когда я буду все знать, тогда я поторгуюсь с папой Иннокентием. Быть мне капитаном крестового похода! Быть! Я жестоко отомщу Орхану и его семье. Над Иерусалимом опять поднимется святой крест! Имя Джованни Санудо будут произносить во всех соборах и церквях Европы!

– Отпусти нас, – тихо произнес Гудо.

– Отпустить? Да никогда и ни за что! – воскликнул герцог наксосский. – Крысобой, зови Адпатреса и его воинов. В цепи его и его шлюшку! И не двигайся, Гудо!

Острие меча Джованни Санудо коснулось груди Аделы, заставив заплакать прижавшегося к ноге матери маленького Андреаса.

– Убери меч! – с угрозой сказал Гудо. – А не то…

– Что, убьешь меня? – рассмеялся великий герцог.

Он уже видел, как отозвавшись на свисток комита по куршее бегут Адпатрес и его воины.

Гудо стал медленно приближаться к герцогу наксосскому.

– Крысобой! – дрогнув голосом, позвал, вмиг вспотевши, Джованни Санудо.

Тонкое жало безжалостного кнута резануло воздух. Не жалея руки и выдержав жуткую боль, Гудо схватил казавшуюся раскаленным железом плетенную бычью кожу. Он тут же рванул на себя это грозное оружие, повалив на доски кормы крупного телом Крысобоя. Наступив ему на шею, Гудо вырвал кнутовище из рук комита. Затем он с ужасным оскалом повернулся к взбирающимся на ступени воинам и крикнул: