Юрий Шестера - Бизерта

Адмирал рассмеялся:

— Прямо как в той поговорке: «Не было бы счастья, да несчастье помогло!» А вот у меня, Степан Петрович, несмотря на то что я на три года моложе вас, к этому времени уже была маленькая Кира.

— Потому-то вы и контр-адмирал, а я всего лишь капитан первого ранга…

— А вам палец-то в рот не клади! — заметил адмирал, по-дружески погрозив ему пальцем.

— На том и стоим, Александр Иванович! — улыбнулся тот. — Что же касается вашей просьбы, то предварительно необходимо определиться с тремя основными исходными положениями. — Адмирал уже сосредоточенно слушал его. — Во-первых, качество квартиры, то есть ее размеры и степень соответствующего им комфорта. Во-вторых, предполагаемая стоимость ее аренды, которая бы удовлетворила вашу дочь с супругом. И, наконец, в-третьих, предполагаемый срок ее аренды.

— Сразу виден опытный квартирьер, — удовлетворенно отметил адмирал. — Давайте сразу же договоримся так: я даю предварительные исходные данные, а окончательные даст Кира после моего разговора с ней, которые я затем и сообщу вам.

— Принимается, Александр Иванович.

Тот сосредоточился.

— Квартира, с моей точки зрения, должна включать прихожую, ванную, туалет, гостиную, кухню и обязательно спальню. Оплата ее аренды — умеренная, — и пояснил: — Я, к сожалению, — он смущенно посмотрел на собеседника, — значительную финансовую поддержку оказать им не могу, а вот родители зятя, проживающие сейчас в Северо-Американских Штатах и располагающие определенными средствами, обещали оказать ему соответствующую помощь. Срок аренды — от полугода до года. Примерно так. За это время они собираются подобрать себе кое-что, возможно, и для его приобретения в собственность. Вот, собственно говоря, и все.

— Прекрасно! И времени для этого, как я понимаю, будет вполне достаточно.

— Совершенно верно.

— Тогда будем считать договоренность между нами состоявшейся.

Адмирал согласно кивнул головой, явно довольный результатом беседы с капитаном 1-го ранга.

— В этом случае я тоже прибегну к народной мудрости: «Долг платежом красен!» — заметил Степан Петрович.

— И каков же размер этого долга, по вашему разумению, разрешите полюбопытствовать?

— Сугубо адекватный, Александр Иванович. Меня интересует подходящая вакансия для трудоустройства в Тунисе.

— Неужто для вас, Степан Петрович?! — недоуменно спросил тот, с удивлением глянув на собеседника.

— Разумеется, нет. Для моего старшего офицера, — пояснил командир «Гневного» и рассказал о разговоре, состоявшемся между ним и старшим лейтенантом.

Адмирал удовлетворенно кивнул головой:

— Нет ничего проще, Степан Петрович! Как только в штабе эскадры появится очередной список вакансий от властей Туниса, я сразу же предложу вам любую из них по вашему выбору.

— Приятно иметь дело с понимающим и обязательным человеком, Александр Иванович!

— Соответственно, Степан Петрович! — улыбнулся адмирал. — Однако должен заметить, что дураков, правда, за редким исключением, в адмиралы не производят.

— Существенное замечание, — улыбнулся тот.

— К тому же, признаюсь, я весьма признателен вам за заботу о своем подчиненном.

— О моем ближайшем помощнике, — уточнил Степан Петрович.

Адмирал понимающе кивнул головой в знак согласия.

— А теперь приглашаю вас пройти уже в мою каюту, дабы соответствующим образом закрепить наши договоренности, — удовлетворенный их деловым разговором, предложил он. — Думаю, что наши женщины уже успели подготовиться к достойной встрече своих мужчин, — лукаво улыбнулся адмирал.

— Лично у меня в этом нет никаких сомнений, Александр Иванович, — в тон ему согласился Степан Петрович.

Как и ожидалось, 28 октября Франция официально признала Советский Союз.

Морской префект, вице-адмирал Эксельманс, получив секретную телеграмму, предписывавшую ему совместно с генеральным резидентом в Тунисе принять все меры во избежание возможных повреждений русских кораблей, предложил командованию Русской эскадры собрать офицеров и гардемарин, чтобы лично пережить с ними эту тяжкую новость.

Старый адмирал был очень взволнован, когда в кают-компании эскадренного миноносца «Дерзкий» произнес полную симпатии к старой России речь, в которой сообщил о необходимости личному составу эскадры в кратчайший срок покинуть корабли.

— Вам, офицерам без страха и упрека, — сказал он, — будет сделано все, чтобы смягчить тяжелую минуту, и надеюсь, что мне не придется отдать приказ о спуске Андреевского флага… Однако прошу вас, господа, принять все соответствующие меры к тому, чтобы не допустить каких-либо повреждений на ваших кораблях до передачи их французским властям. Это уже моя личная просьба к вам.

Достойный моряк, он по-человечески понимал и переживал горе русских, но долг офицера заставлял его исполнять данный ему приказ.

— Можете быть уверенными, ваше превосходительство, что случай, подобный с канонерской лодкой «Грозный», не повторится, — заверил его командующий эскадрой.

Морской префект признательно склонил перед ним свою уже седеющую голову.

29 октября 1924 года в 17 часов на юте* эскадренного миноносца «Дерзкий», флагманском корабле эскадры, были построены все оставшиеся на ней офицеры, гардемарины, а также немногочисленные матросы его команды. Среди них были участники мировой войны и даже моряки, пережившие Порт-Артур и Цусиму. Через 25 минут прозвучала команда:

— На Флаг и Гюйс!

И спустя минуту:

— Флаг и Гюйс спустить!

У многих на глазах были слезы…

Степан Петрович в сопровождении своего вестового пришел в каюту на «Георгии». Они принесли нехитрые вещи, оставшиеся в командирской каюте миноносца.

— Спасибо за помощь, братец!

— Рад стараться, ваше высокоблагородие!

— Я для тебя, Фролов, уже не «ваше высокоблагородие», а Степан Петрович…

— Никак нет, ваше высокоблагородие! Для меня вы навсегда останетесь командиром нашего «Гневного»!

Степан Петрович отвел в сторону повлажневшие глаза, а Ольга Павловна, ничуть не стесняясь присутствия матроса, вытирала платочком набежавшие слезы благодарности. Затем капитан 1-го ранга, выдержав паузу, достал из внутреннего кармана мундира авторучку и протянул ее уже бывшему своему вестовому:

— На память о командире «Гневного»!

— Премного благодарен, ваше высокоблагородие! — дрогнувшим голосом произнес тот, принимая столь дорогой, во всех отношениях, для него подарок.

— Ну что, Оля, все миноносцы дивизиона благополучно переданы в ведение французского командира базы в полной исправности, как и приказал командующий. Так что теперь я сугубо гражданский человек! — как можно бодрее сказал Степан Петрович, когда вестовой покинул каюту, хотя на душе у него скребли кошки.