Лоуренс Шуновер - Блеск клинка

Пьер вспомнил реалистичность танца и невольно покраснел. И поскольку он был одновременно смущен, возбужден и утомлен, и не знал, что сказать, он произнес, не подумав:

— Анна, ты выйдешь за меня замуж?

Он был поражен и слегка задет, когда она мягко рассмеялась и в то же время приложила палец к его губам:

— Ш-ш-ш! Ты еще пьян. Ты не понимаешь, что говоришь.

— Я не пьян. Я знаю, что говорю, — настаивал он.

Анна покачала головой.

— Скажи «Да», Анна.

— Нет. Но я рада, что ты сказал это. Теперь мне пора в свою комнату. Отец убьет нас обоих, если увидит нас вместе, и бросит наши тела в Сену. Ты ведь знаешь, что в погребе есть туннель, который ведет прямо к реке.

— Кажется, слышал.

— Одень свой пояс с деньгами, Пьер. То, что ты его снял, не похоже на тебя. — Он послушался. У него снова заболела голова, и глаз его горел. Ему снилось, что он идет по длинному унылому туннелю под рекой; он был вымощен надгробными плитами, и на каждой было написано имя Анны. Но она шла с ним рука об руку, а рядом шли Луиза де ла Тур-Клермон и, что уж совсем странно, ее худенькая младшая сестра Клер.

Николь Хирург спал чутким сном старого человека. Он услышал стук копыт и уже открыл глаза, когда слуга на цыпочках вошел в комнату, откашлялся и приготовился доложить о неожиданном прибытии раненого пациента.

— Двор полон людей, мой господин, и в паланкине привезли тело человека; они боятся, что он умирает.

— Если он умирает, его нужно везти к священнику, — проворчал хирург. — Отправьте его в монастырь.

— Лорд Уильям Стрейнж и Блэкмер пригрозил мне саблей и поклялся, что изрубит меня на куски, если я не доложу о нем. Я думаю, речь идет о молодом человеке, который, по словам официанта из Гостиницы Головореза, был ранен.

Николь раздраженно произнес:

— Я полагаю, что должен оказать внимание родственнику Джона Тальбота. — Он приподнялся на локте. — Пусть больного принесут сюда. Нет, подожди. Ты видел пациента?

— Да, господин. У него ранение в голову.

— Много крови?

— Крови почти нет, господин. Но у него из головы что-то торчит.

— Плохо, плохо, — сказал Николь. — Подай мне халат. Подбрось дров в огонь. Скажи, чтобы раненого не тревожили. Я хочу, чтобы они внесли паланкин сюда.

— Внести паланкин сюда, господин?

— Именно это я сказал. Или я должен налить оливкового масла в твои уши от глухоты? Ну, быстро!

Слуга вышел, качая головой. Лошади в спальне! Господин тронулся!

Николь Хирург опустил холодные ноги в красные комнатные туфли из русской кожи мехом внутрь. Он завернулся в тяжелую шерстяную мантию, одел высокую бархатную шляпу, повернулся спиной к огню и стал согревать костлявые старые руки, пока люди вводили лошадей с их ношей в комнату.

— Опустите паланкин и уберите кляч, — приказал он, не заботясь о вежливости. Испуганные протрезвевшие юноши отцепили от своих чистопородных коней паланкин и начали опускать его.

— Осторожнее, — предостерегал Николь, — осторожнее, осторожнее! — И когда паланкин коснулся пола, он сказал: — Теперь все отправляйтесь домой. Кроме лорда Стрейнжа. Мне нужен ассистент.

Они были рады повиноваться.

— Я бы в любом случае хотел остаться, добрый господин Николь. Это моя вина, — произнес несчастный Уильям.

Чарльз из Лиможа задержался, когда все начали выходить.

— Можно мне тоже остаться, господин Николь? — спросил он.

— Кто ты?

— Чарльз из Лиможа, он изучает ваше искусство, — ответил Уильям.

— Это хорошо, — сказал Николь. — Пусть остается. Я буду оперировать сейчас же.

Чарльз сделал судорожный глоток. Он знал, что это значит. Учитель не прикоснется к пациенту. Все будет делать студент.

Слуга принес таз с водой, скальпель, кое-какие железные инструменты, несколько бутылок из чистого прозрачного стекла с разноцветными жидкостями и много свежих тампонов. Он начал разогревать один из инструментов на огне. Он принес также несколько длинных прочных кожаных ремней.

— Как это случилось? — спросил Николь, внимательно осматривая лоб раненого.

— Я бросил в него бутылку, — признался Уильям. — Вино подействовало на меня.

— Подай мне опиум, Фернан, — сказал Николь слуге. — Чарльз из Лиможа, открой бедняге рот, — и когда Чарльзу удалось это сделать, хирург влил в глотку Бэрроу немного коричневатой жидкости.

— Теперь подними ему веки, — сказал Николь, и когда Чарльз выполнил указание, хирург поднес свечу близко к глазам пациента.

— В глазных яблоках нет крови, это хорошо, — пробормотал он, — но зрачки расширены, как у человека в темноте. Это плохо. Чарльз из Лиможа, надеюсь, что ты это знаешь.

— Я не знаю, учитель.

— Я так и думал, — сказал Николь, подавая ему свечу. — Посмотри, есть ли кровь в ушах.

— Нет.

— А есть ли жидкость или кровь в носу?

— Только немного крови, мастер.

— Пожалуй, все не так уж плохо, — произнес хирург. — Свяжи ему ноги, Фернан. Но не касайся его рук. — Слуга проворно стянул вместе ремнем ноги Бэрроу до колен.

— Теперь нужно удалить кусок бутылки, — сказал хирург.

Чарльз сжал зубы и приготовился выполнить указание, но Николь удержал его руку:

— Нет, юноша. Я слишком стар, чтобы беспокоиться о своей репутации. Позволь мне сделать это.

Чарльз с огромным облегчением отодвинулся в сторону. Николь встал на колени рядом с головой человека, находившегося в бессознательном состоянии, положил ему ладони на виски, а большими пальцами сдавил осколок с двух сторон, но не раскачивал его, как поступает цирюльник с больным зубом, а тянул вертикально вверх.

Сначала ничего не изменялось. Потом вдруг осколок выскочил со щелчком и ужасным коротким чмоканьем. Из раны хлынула кровь. Несмотря на неожиданность, с которой осколок вдруг поддался, Николь крепко держал его сильными искусными пальцами. Он не позволил ему упасть. Чарльз из Лиможа понял, что перед ним мастер.

— Возьми камень, — приказал Николь, твердо прижимая голову Бэрроу к полу. Пациент начал стонать и двигать конечностями.

— Подай скальпель и щуп, Фернан, а сам сядь на его колени. Лорд Стрейнж, — продолжал он, — у вас длинные ноги. Встаньте на колени по обе стороны его грудной клетки, лицом ко мне. Но не садитесь ему на грудь. Его дыхание и так затруднено. Поставьте колени ему на плечи, чтобы он не двигался. Наблюдайте за моими действиями и помните об этом, когда в следующий раз у вас в руках окажется бутылка.

— Рана готова к прижиганию, мастер Николь? — спросил Чарльз.

— Многие хорошие хирурги сказали бы «Да», — ответил старик, — но поверь мне, что он умрет через неделю, если я закрою рану в этом состоянии. Конечно, он и так может умереть.

— Я верю вам, Николь Хирург, но я не понимаю.

— Смотри, — сказал мастер.