Александр Дюма - Три мушкетера. Часть 2

— Так, значит, милая Кэтти, — сказал он девушке, — ты сомневаешься в моей любви и хочешь, чтобы я доказал ее?

— О какой любви вы говорите? — спросила Кэтти.

— О той любви, которую я готов почувствовать к тебе.

— Как же вы докажете ее?

— Хочешь, я проведу сегодня с тобой те часы, которые обычно провожу с твоей госпожой?

— О да, очень хочу! — сказала Кэтти, хлопая в ладоши.

— Если так, иди сюда, милая крошка, — сказал д'Артаньян, усаживаясь в кресло, — и я скажу тебе, что ты самая хорошенькая служанка, какую мне когда-либо приходилось видеть.

И он сказал ей об этом так красноречиво, что бедная девочка, которой очень хотелось поверить ему, поверила. Впрочем, к большому удивлению д'Артаньяна, хорошенькая Кэтти проявила некоторую твердость и никак не хотела сдаться.

В нападениях и защите время проходит незаметно.

Пробило полночь, и почти одновременно зазвонил колокольчик в комнате миледи.

— Боже милосердный! — вскричала Кэтти. — Меня зовет госпожа. Уходи! Уходи скорее!

Д'Артаньян встал, взял шляпу, как бы намереваясь повиноваться, но, вместо того чтобы отворить дверь на лестницу, быстро отворил дверцу большого шкафа и спрятался между платьями и пеньюарами миледи.

— Что вы делаете? — вскричала Кэтти.

Д'Артаньян, успевший взять ключ, заперся изнутри и ничего не ответил.

— Ну! — резким голосом крикнула миледи. — Что вы там, заснули? Почему вы не идете, когда я звоню?

Д'Артаньян услышал, как дверь из комнаты миледи распахнулась.

— Иду, миледи, иду! — вскричала Кэтти, бросаясь навстречу госпоже.

Они вместе вошли в спальню, и, так как дверь осталась открытой, д'Артаньян мог слышать, как миледи продолжала бранить свою горничную; наконец она успокоилась, и, пока Кэтти прислуживала ей, разговор зашел о нем, д'Артаньяне.

— Сегодня вечером я что-то не видела нашего гасконца, — сказала миледи.

— Как, сударыня, — удивилась Кэтти, — неужели он не приходил? Может ли быть, чтобы он оказался ветреным, еще не добившись успеха?

— О нет! Очевидно, его задержал господин де Тревиль или господин Дезэссар. Я знаю свои силы, Кэтти: этот не уйдет от меня!

— И что же вы с ним сделаете, сударыня?

— Что я с ним сделаю?.. Будь спокойна, Кэтти, между этим человеком и мной есть нечто такое, чего он не знает и сам. Я чуть было не потеряла из-за него доверия его высокопреосвященства. О, я отомщу ему!

— А я думала, сударыня, что вы его любите.

— Люблю?.. Да я его ненавижу! Болван, который держал жизнь лорда Винтера в своих руках и не убил его, человек, из-за которого я потеряла триста тысяч ливров ренты!

— И правда! — сказала Кэтти, — ведь ваш сын — единственный наследник своего дяди, и до его совершеннолетия вы могли бы располагать его состоянием.

Услыхав, как это пленительное создание ставит ему в вину то, что он не убил человека, которого она на его глазах осыпала знаками дружеского расположения, — услыхав этот резкий голос, обычно с таким искусством смягчаемый в светском разговоре, д'Артаньян весь затрепетал.

— Я давно отомстила бы ему, — продолжала миледи, — если б кардинал не приказал мне щадить его, не знаю сама почему.

— Да! Зато, сударыня, вы не пощадили молоденькую жену галантерейщика, которую он любил.

— А, лавочницу с улицы Могильщиков! Да ведь он давно забыл о ее существовании! Право же, это славная месть!

Лоб д'Артаньяна был покрыт холодным потом: поистине эта женщина была чудовищем.

Он продолжал прислушиваться, но, к несчастью, туалет был закончен.

— Теперь, — сказала миледи, — ступайте к себе и постарайтесь завтра получить наконец ответ на письмо, которое я вам дала.

— К господину де Варду? — спросила Кэтти.

— Ну, разумеется, к господину де Варду.

— Вот, по-моему, человек, который совсем не похож на бедного господина д'Артаньяна, — сказала Кэтти.

— Ступайте, моя милая, — ответила миледи, — я не люблю лишних рассуждений.

Д'Артаньян услыхал, как захлопнулась дверь, как щелкнули две задвижки — это заперлась изнутри миледи; Кэтти тоже заперла дверь на ключ, стараясь произвести при этом как можно меньше шума; тогда д'Артаньян открыл дверцу шкафа.

— Боже! — прошептала Кэтти. — Что с вами? Вы так бледны!

— Гнусная тварь! — пробормотал д'Артаньян.

— Тише, тише! Уходите! — сказала Кэтти. — Моя комната отделена от спальни миледи только тонкой перегородкой, и там слышно каждое слово!

— Поэтому-то я и не уйду, — сказал д'Артаньян.

— То есть как это? — спросила Кэтти, краснея.

— Или уйду, но… попозже.

И он привлек Кэтти к себе. Сопротивляться было невозможно — от сопротивления всегда столько шума, — и Кэтти уступила.

То был порыв мести, направленный против миледи. Говорят, что месть сладостна, и д'Артаньян убедился в том, что это правда. Поэтому, будь у него хоть немного истинного чувства, он удовлетворился бы этой новой победой, но им руководили только гордость и честолюбие.

Однако — и это следует сказать к чести д'Артаньяна — свое влияние на Кэтти он прежде всего употребил на то, чтобы выпытать у нее, что сталось с г-жой Бонасье. Бедная девушка поклялась на распятии, что ничего об этом не знает, так как ее госпожа всегда только наполовину посвящала ее в свои тайны; но она высказала твердую уверенность в том, что г-жа Бонасье жива.

Кэтти не знала также, по какой причине миледи чуть было не лишилась доверия кардинала, но на этот счет д'Артаньян был осведомлен лучше, чем она: он заметил миледи на одном из задержанных судов в ту минуту, когда сам он покидал Англию, и не сомневался, что речь шла об алмазных подвесках.

Но яснее всего было то, что истинная, глубокая, закоренелая ненависть миледи к нему, д'Артаньяну, была вызвана тем, что он не убил лорда Винтера.

На следующий день д'Артаньян снова явился к миледи. Миледи была в весьма дурном расположении духа, и д'Артаньян решил, что причиной этому служит отсутствие ответа от г-на де Варда. Вошла Кэтти, но миледи обошлась с ней очень сурово. Взгляд, брошенный Кэтти на д'Артаньяна, говорил: «Вот видите, что я переношу ради вас!»

Однако к концу вечера прекрасная львица смягчилась: она с улыбкой слушала нежные признания д'Артаньяна в даже позволила ему поцеловать руку.

Д'Артаньян вышел от нее, не зная, что думать, но этот юноша был не из тех, которые легко теряют голову, и, продолжая ухаживать за миледи, он создал в уме небольшой план.

У дверей он встретил Кэтти и, как и накануне, поднялся в ее комнату.

Он узнал, что миледи сильно бранила Кэтти и упрекала ее за неисполнительность. Миледи не могла понять молчания графа де Варда и приказала девушке зайти к ней в девять часов утра за третьим письмом.